Казанский альманах 2018. Изумруд

За повседневными заботами и чередой похожих как близнецы дней пережили они зиму и весну. В начале лета к колодцу свернул караван из Сыгнака, и Мухаммад снова достал припрятанный кошель с монетами. Он без сожаления расстался с окончательно истрепавшимся и ставшим ему тесным камзолом, его одеждой стал чапан из зелёного сукна с глухо застёгнутым воротом, а голову увенчал лисий малахай. Теперь никто не смог бы признать в вытянувшемся исхудавшем мальчике отпрыска ханского рода.

Караван задержался у колодца на долгие три дня, сотоварищи владельца раздумывали, не повернуть ли верблюдов назад. Бескрайняя степь, лежавшая перед ними, пугала своими неожиданностями.

– Мы слышали, города, через которые лежит наш путь, в развалинах, и смерть царит там, где раньше жизнь била ключом.

Такие разговоры у костров были не редкостью, и солтан, ища общества людей, садился в их круг и с напряжением вслушивался в рассказы бывалых торговцев. Но купцов успокаивал караван-баши, он ходил по землям Великого Улуса год назад и старался переубедить своих соратников:

– Непобедимые багатуры Тимура прошлись огнём и мечом по большим городам, и Орда разошлась на четыре части, но жизнь не ушла из этих мест. Вы можете нажить целое состояние там, где все тонут в вихре бедствий и лавине голода. Говорили, даже воины непобедимого эмира испытывали здесь нужду и отдавали за еду последние монеты. Можно выторговать заман проса семьдесят кепекских динаров, а быка – за сто. Где вы ещё найдёте такой барыш? В караване полсотни верблюдов, гружённых просом и ячменём, мы гоним отары овец, которые купили у воинов Тимура за бесценок, а назад поскачем на прекрасных скакунах, и наши перемётные сумы будут переполнены динарами!

У торговцев загорались глаза, и они согласно кивали головами, забывая о своих тревогах:

– Верно-верно! Ведите нас за собой, уважаемый караван-баши. Забудьте о наших сомнениях.

Мухаммад покинул круг купцов, ушёл к глиняной стене, где, прядая ушами, стояли привязанные к кольцам ослики. Мальчик опустился на землю и обхватил колени обеими руками. К нему неслышно подобрался юзбаши Урак:

– О чём задумались, солтан?

Ханский внук спрятал заблестевшие слезой глаза:

– Вернёт ли когда-нибудь мой дед Сарай ал-Джадид, соберёт ли улусы в один кулак? Послушайте, что говорят эти торговцы: степные города лежат в развалинах, вся Дешт-и-Кипчак словно вымерла, лишь орлы и дикие звери царствуют над страной хана Тохтамыша!

Аталык ободряюще потрепал воспитанника по спине:

– Повелитель не из тех, кто опускает свой лук, если в колчане ещё остались стрелы. Вот увидите, скоро мы услышим о нём! Хан Тохтамыш объявится в этих степях, и псы, незаконно захватившие власть и растащившие Орду на куски, побегут прочь!

Мухаммад вскинул голову, возбуждённо воскликнул:

– И я буду идти рядом с дедом! Я знаю имена этих высокородных псов, зовут их Куюрчак, Идегей и Тимур-Кутлуг, это они делят Великий Улус на части. А Страна престола неделима, она – наследство, данное великим Чингисханом, и один верховный правитель должен быть у неё, а остальные лишь наместники его.

– За вами истина, Мухаммад-солтан. А слышали, один из торговцев говорил, что ныне хан Тохтамыш захватил Кафу и Крымский улус? Но правда ли это, нам неизвестно. Придётся жить здесь и ждать вестей либо от вашего высокородного деда, либо от сиятельного солтана Джеляльуддина, вашего отца. – Аталык с трудом поклонился, мешала плохо заживающая рана. Этот разговор, где, пожалуй, впервые за долгое время он вновь величал царевича его титулом, заставил вспомнить о правилах приличия. – Простите, солтан, я удалюсь, что-то похолодало, зажгу очаг в юрте.

Глава 10

Выехав из крепостных ворот, хан оглянулся. За его спиной оставались стены литовского города Лиды. Теперь это был его удел. «Я износил удачу, как истлевшее платье, – подумал Тохтамыш, – значит, пришло время воспользоваться удачливостью других». Тохтамыш окинул взглядом верных ему людей, горстку отважных, сопровождавших его в дни возвышений и падений. Среди них были сыновья, мангытский эмир Исабек и Бакиш-Хаджа. Они вместе бежали из Крыма, когда не устояли перед превосходящими силами Тимур-Кутлуга и Идегея. Около года Тохтамыш правил крымским улусом, его правой рукой и старшим эмиром стал Руктемир Ширинский, и вслед за ним вся крымская верхушка признала в изгнаннике повелителя. Но повернулся капризный ветер судьбы, и вот хан снова беглец, которого в Литве принял двоюродный брат короля Владислава II Ягайло – князь Витовт.