Казанский Каин

Настя Васянина жила на улице Евангелистовской в пятиэтажном доме, принадлежащем войлочно-валяльной фабрике. Здесь в отдельных квартирах жили передовики производства и инженерно-технические работники, а в коммуналках – прочие работники фабрики. Два года назад как молодой специалист, прибывший по распределению на войлочно-валяльную фабрику Казани, она получила здесь однокомнатную квартиру на третьем этаже, чем, конечно, была невероятно довольна, поскольку до этого она жила в городке вместе с родителями в многокомнатной коммуналке. И вот: центр города, дом очень красивый, с колоннами и лепниной, бельведер на крыше, с которого виден практически весь город. А еще автономная котельная, кладовые в подвальных помещениях, чтобы держать там картошку и не очень нужное барахло, которое пока что жалко выбросить; прогулочная площадка на крыше и совсем рядом – берег большого озера…

На звонок открыла сама хозяйка. Как только входная дверь приоткрылась, один из оперативников резким движением раскрыл ее шире, быстро зажал девушке рот, отодвинул ее в сторону и прижал своим телом к стене. Остальные опера во главе с майором Щелкуновым прошли в комнату. Там, за круглым столом, застеленным зеленой клетчатой скатеркой, сидел Сэм и пил чай. На блюдечке перед ним лежал начатый кусок торта. Сам торт, явно дорогой, покрытый шоколадной крошкой, занимал середину стола, а напротив Семена стоял стул и еще один стакан с чаем и кусочком торта на блюдечке. Очевидно, Сэм и Настя совсем по-семейному наслаждались чаем и Настя просто оставила свое место, чтобы пойти и открыть дверь.

Когда опера вошли в комнату, Сэм все понял сразу – и не потому, что в их руках было оружие. Он не вскочил, не попытался бежать и вообще не предпринял никаких попыток к сопротивлению. Напротив, Кирьянов откусил от торта кусок и, жуя, запил его большим глотком чая. Потом отхлебнул еще и снова потянулся к торту.

– Собирайся, – резко отодвинул блюдечко с тортом ближе к середине стола один из оперативников. – Хватит жрать!

Сэм глянул на опера, не торопясь, поднялся, прошел в коридор, накинул на плечи свою коричневую куртку-«хулиганку», надел черные полуботинки, на голову напялил кепку и произнес:

– Я готов.

– Пошли, – направил в его сторону ствол пистолета оперативник. – И давай без глупостей… Жалеть не станем!

Семен уже было вышел из квартиры, потом обернулся, посмотрел на растерянную Настю и молча кивнул ей.

Через несколько часов состоялось новое опознание, результаты которого были известны заранее. Однако провести его и соблюсти все формальности было необходимо.

– Да, это тот самый круглоголовый, – заявила сначала одна чудом спасшаяся от смерти женщина, а потом ее показания подтвердила и другая. – Это его мы видели при ограблении нашего продмага.

Результаты опознания лейтенант Зинаида Кац не без удовлетворения зафиксировала в своих бумагах.

На допросе Семен Кирьянов ничего не отрицал. Кроме одного. Это когда Виталий Викторович спросил его, зачем он принуждал Николая Башкатова к совершению преступлений.

– Ничего я его не принуждал, – глядя прямо в глаза майору Щелкунову, заявил Сэм. – Вот Геша – да – принуждал и меня, и Комсу грабить и убивать. А перечить ему было себе дороже…

– А что вы можете сказать про этого Гешу? – задал теперь уже единственно интересующий его вопрос майор Щелкунов.

– Что могу сказать? – раздумчиво глянул на майора милиции Сэм. – Зверь он… Это по глазам уже видно.

В отличие от своего молодого подельника Комсы, Сэм не мандражировал, держался спокойно и внутренне был готов к самому худшему исходу. После первого убийства для себя он определил: будет так, как будет. А еще Семена Кирьянова грела любовь. Настоящая. А когда по-настоящему любишь, прочие окружающие обстоятельства кажутся малозначащими. Даже заключение за решетку…

* * *

А вот с арестом Раскатова случилась загвоздка. По адресу его не оказалось, – он наверняка заметил слежку за собой и решил не искушать судьбу и в свое логово больше не возвращаться. Когда майор Щелкунов и капитан Рожнов вместе с местным участковым старшим лейтенантом Ибраем Каримовым пришли к Аглае Марфиной, та встретила незваных гостей неласково.

– Ну, пустила его жить в отцов дом, и что? – отвечала Аглая на вопросы Виталия Викторовича. – Кем постоялец мне приходился? Да никем не приходился. Он племянник товарки моей Марфы Семеновны Астафьевой, приехал шесть лет назад из Агрызского района. Попросился пожить. Я пустила. Денег с него никаких не брала. А где он сейчас – мне неведомо. Мне он не докладывается…

Марфина отвечала на вопросы как-то заученно, будто подобные вопросы ей кто-то когда-то уже задавал и она запомнила ответы на них, которые сейчас и воспроизводит. Выглядело странным, что когда она отвечала на вопросы, то все время смотрела в сторону, теребя пальцами складку на переднике, что указывало на ее волнение, которое она тщательно скрывала. Щелкунов это приметил и для себя решил, что немного позже стоит заняться этой Аглаей Марфиной и разузнать о ней побольше…