Казанский треугольник

Она с утра не отходила от окна. Все мысли были связаны только с Максимом. Она уже не надеялась его увидеть сегодня, будучи уверенной, что его уже задержали. И вдруг заметила, как из подъехавшей машины вышел Максим. Он быстро пересек проезжую часть, вошел в подъезд и даже не успел нажать на звонок, как она сама открыла дверь. Ее опухшее лицо явно свидетельствовало о бессонной ночи.

Максим рассказал ей, что увез мать в больницу, и по рекомендации врача ей предстоит операция на сердце. И еще раз попросил Светлану не оставлять мать.

Они сидели на диване и никак могли наговориться, потому что хорошо понимали, что это, возможно, их последняя встреча. Но оба старались не думать об этом.

Светлана гладила его мягкие волосы и запоминала любимого красивым, сильным и свободным. Ему же не было необходимости куда-то спешить, впереди у него была только тюрьма, и он, как раньше, растаял в ее ласках.

Ушел он около семи вечера. Немного побродив по улицам летнего города, вернулся домой. Ему не хотелось подводить знакомых или друзей, скрываясь у них. То, что его задержат, Максим уже не сомневался, однако долго жить с таким грузом, ежедневно ожидая ареста, ему было очень тяжело.

Дома он включил телевизор и лег на диван. Пустая квартира давила, и он, пытаясь не думать о матери, стал анализировать события последних дней.

Интересно, чем располагает следствие в отношении него? Его, кроме своих ребят, не видел никто, а тем более этот водитель. Он хорошо помнил, что вышел из машины лишь тогда, когда Андрей натянул на шофера мешок. Свидетелей нет, Андрей погиб, Олег пропал, куда-то уехал. Единственным человеком, который может его сдать, оставался Алмаз. Но Алмаз не дурак, сдавая Максима, он автоматом заряжается сам на большой срок. Это ему невыгодно. А это значит, что его участие в налете будет доказать довольно сложно.

Похищенных мехов у них нет. Меха они никогда не найдут, денег тоже нет. Чем будут доказывать его вину — он не знал. Если, конечно, он сам ничего не скажет. А зачем это ему? Он не дурак, чтобы сознаваться!

Максим прошел на кухню, достал из шкафа бутылку коньяка и, налив полный стакан, выпил не закусывая. Пошарив в холодильнике, нашел банку шпрот, открыл ее и поставил на стол. Налил еще половину стакана и залпом выпил. Коньяк, как и в предыдущий раз, ожег горло. Максим закусил шпротами и стал одеваться.

На улице, осмотревшись, он напрямую направился к машине оперативников.

— Прошу вас меня извинить, — с явной издевкой начал парень, обращаясь к одному, вышедшему из машины. — Завтра я непременно напишу вам расписание, где, когда и в какое время я буду находиться. Это для того, чтобы вам поменьше тратить государственные деньги на погони за мной по всему городу.

Оперативнику стоило немалых усилий, чтобы сдержаться. Максим, шатаясь, ушел домой, принял душ и лег спать. Что будет завтра — он не знал, ему уже было все равно, и планы на завтра он уже не строил.

* * *

Из ежедневных сводок наружного наблюдения мне стало ясно, что Максим Марков расшифровал работников наружного наблюдения, и все наши планы по выявлению новых связей ставятся под большой вопрос.

В течение последних двух дней нам не удалось узнать, где и у кого мог находиться Марков в течение нескольких часов, после того как наружное наблюдение теряло его из виду. За это время можно было не только спрятать похищенное, но и сто раз перепрятать.

В отношении второго фигуранта также не было ничего ясного. Он пропал, словно камень в воде. Проведенная установка по месту его проживания также ничего не прояснила. Со слов родителей, сын внезапно уехал из города на какие-то заработки и пообещал сообщить свое местонахождение лишь после того, как устроится на месте.

Обсудив сложившуюся ситуацию и согласовав свое решение с начальником управления, мы приняли решение о задержании Маркова.

В этот раз Владимир Алексеевич Носов лично спланировал задержание. К его дому были дополнительно подтянуты две группы захвата из числа сотрудников уголовного розыска. Предполагая, что Марков может быть вооружен и окажет активное сопротивление, Носовым было принято решение о его задержании на улице.

Моя роль сводилась к тому, чтобы координировать эти группы в процессе захвата. Мне было обидно, но я не спорил.

Максим Марков вышел на улицу рано утром, прошел за угол дома, сел в машину и поехал в сторону центра. Он ехал не спеша, соблюдая все правила движения, словно показывая преследующим, что он готов к задержанию и нисколько не боится.

Метрах в пятидесяти вслед за ним двигались две машины с сотрудниками уголовного розыска. Марков то ускорялся, то замедлял движение, словно предлагая поиграть в кошки-мышки. Со стороны можно было подумать, что водители просто катаются, наслаждаясь хорошей погодой.

Максим не исключал, что задержат его сегодня, и поэтому старался не останавливаться. «В движении вы меня не задержите, а это значит, что останавливаться мне нельзя, буду таскать вас по городу», — решил он. Двухчасовая бесцельная езда, по его мнению, должна была спровоцировать преследовавших на активные действия.