Казейник Анкенвоя

Василь запустил палец в ноздрю, и произвел какую-то пластическую операцию. Веки мои уже смежались. Мне уже трудно было уследить за его упражнениями.

- А ты им? - вяло спросил я, почти выпадая в осадок.

- А я ушел. Они пять минут на сборы дали, а часы не дали. У меня своих часов нет. Батарейка издохла в прошлом.

- Все приходится делать самому, - буркнул Генрих.

Заново я очнулся, когда воспрянувший, и отчего-то снова бодрый Генрих с пулеметом системы Дегтярева на плече, толкнул меня в грудь коленом.

- Вы знаете, как пользоваться?

- Типа того.

- Набрались у готов, беллетрист? В Москву вернетесь, будете писать в своих книжках: «типа того», «как бы», «реально», «в натуре», и что там еще в этих книжках пишут?

- Ничего там больше не пишут, - я уже засыпал, и Максимович вылил на мою плешь воду из бульбулятора.

- Озверели?

- Могу, - сказал Генрих, - вы со мной?

- Еще бы, - огрызнулся я, вставши на резиновые ноги и вытерев голову мокрым полотенцем. - Вам же все самому приходится делать.

- Ирония погубит вашу зрелость, бургомистр.

Мы спустились по лесенке в грузовой отсек. Гот Василий из праздного любопытства последовал за нами.

И ОН ПОДНЯЛСЯ

Генрих разбудил меня в половине пятого. Сам он, подозреваю, вовсе не ложился.

В кресле храпел, запрокинувшись, белобрысый Шевченко. Голова моя жутко трещала, и все, что внутри, подозреваю, тоже покрылось трещинами от засухи.

- Возьмите пулемет, - сказал Максимович, когда я выдул из горлышка чайник, снятый с керогаза. - Шевченко проводим.

- Заблудится?

- Экспедиторов на берегу лучше встретить. Лучше им не подниматься на борт наших авиалиний. Лучше им вообще держаться подальше от берега. Кто знает, сколько приедет их нынче. Ростов не захочет рисковать. А осадить нас вполне. Отложит эвакуацию, осадит, парламентера Гусеву пошлет. Она, естественно, Лавра затребует, и начнется канитель.

- Для чего ему осаживать нас, Генрих? Им пилот нужен.

- Возможно, у Ростова ко мне вопросы. Тогда у экспедиторов два сценария. Забрать или пилота, или вместе со мной. Но если возникнет хотя бы малая опасность жизни пилота, они его забором ограничатся. Пилот не смеет полечь в перестрелке. Запасного нет. Вы создатель малой опасности для жизни пилота. Я сам бы создал, да огнестрельным оружием не владею.

- Могли бы ночью хохла вернуть экспедиторам.

- Не могли бы. После объяснения, бургомистр.

Когда мы вышли ночью потолковать со спецназовцами, Генрих с трапа им объявил о семерых заложниках, взятых радикальной террористической организацией под залог. Требования простые: в половине пятого мы обменяет Шевченко на сто тысяч долларов десятками и двадцатками.

- Какая организация? - нервно спросил один из пары одетых в камуфляж специальных назначенцев. - Что вы мелете, Максимович? Вы пьяны? Какие террористы? Откуда?

- Славянские террористы, - сурово отвечал ему Генрих. - Лавр, подтвердите господам серьезность наших намерений.

Мне было дико смешно. Сдержавшись, я подтвердил. Очередь из пулемета системы Дегтярева взбила фонтанчиками грязь у господских ног.

- Все ясно? - спросил Генрих. - Передайте своему бугру, в пять утра капусты не будет, завалим каждого седьмого. Особенно, хохла. За Крымский полуостров. Пойдете на приступ, мы шахиды. Самолет заминирован.

- Зря вы затеялись, - отозвался второй из двух специальных назначенцев. - Десятками и двадцатками у хозяина денег нет.

- Везите сотенными. Больше уступок не будет.

Генрих обернулся ко мне.

- Или будет, Лаврентий?

- Будет, - сказал я. - У меня сигареты закончились.

- Сто тысяч зеленых и две пачки «Ростовских». Свободны.

Спецназовцы набили собой амфибию, одетую в камуфляж, завелись, развернулись и отвалили.

- Ну, вы даете, мужчины! - выразил нам респект гот Вася. - Батарейку для электронных часов надо было объявить!

- Завтра объявим, - отозвался Генрих. - Поднимай трап, Василий. Я с тобой пластиковую бутылку придавлю.

- Зачем тебе сто тысяч двадцатками? - спросил я, набирая потолок вслед за Генрихом.

- Солому курить, - послышался Генрих. - У меня тираж газеты заканчивается.

- А откуда узнал, что я Лавр?

- Из пропавшей грамоты. Шеф-повар Болконский обронил. Я скурить собирался, но у меня правило: читай, потом используй прочитанное.

Близился час обмена. Следом за мной Генрих растолкал и Шевченко, сунул ему в губы раскуренный припасенный джойнт для наркотического опохмеления, и еще парочку в нагрудный карман.

- Це добре, - отозвался Шевченко. - Гарный ты хлопец, Максимович. Я бачу, трохи заснул?

- Проснулся уже, - Генрих отвел глаза. - Вставай, полпятого.

Шевченко засуетился.

- Да в шесть же вылет! Это как же я без катера в ангар доплыву?

- С экспедицией. Хозяин твой позаботился. В пять за тобой попутка приедет.

Мы тебя проводим до берега.

- Це добре, - лихорадочно скурив дозу, Шевченко полез в бомболюк. - Еще технику разогрею.