Казейник Анкенвоя

- А кто спрашивает? - за меня вступился гот Игорь, и напрасно вступился. Вьюн терпеть не могла, когда за меня вступался кто-нибудь помимо ее самой. Игорь отлетел вглубь кабины с еще одной временной татуировкой на обнаженном боку в виде грязного отпечатка ребристой подошвы. Я протянул Мите эмалированную кружку. Лишнего я пить не хотел. Митя степенно выдул хлебное вино и хрустнул маринованным огурцом.

- Вертолет упал, - сообщил мне Дмитрий Кондратьевич последние новости.

- Бывает.

- Пилот Шевченко и десять пассажиров угробились.

- Бывает.

- Почему не одиннадцать? - отреагировал Максимович, считавший лучше и быстрее меня, более заинтересованно. - Позабыли кого-то?

- Редактора Зайцева. Я сразу после эвакуации на скутере подорвал «Кениг-рей» обесточить. Беспокоился, что выключить в спешке забыли. Ну, и Вьюн со мной увязалась. Там и застали редактора. В агрегатной. Он как раз эту дикую машину пробовал запустить.

- Интенсивные атмосферные помехи, - Генрих подал Дмитрию Кондратьевичу бычок с коноплей. - Предусмотрительно. Дистанционный сигнал мог и не пробить эфир с большим зарядом статического электричества.

Полозов, дернувши конопли, закашлялся.

- Это что?

- Солома, - пояснил Генрих. - Запах спиртного отбивает качественно.

Вы за рулем, инспектор?

- Я за вами, гражданин Максимович. Надо бы обстоятельства крушения выяснить. Главный подозреваемый у меня, конечно, Зайцев. Пока я взял с редактора подписку о невыезде. Но я вашу причастность не отметаю.

- Почему Зайцев? - спросил я Митю. - На кой хрен ему гробить вертолет?

Он протянул мне свернутый лист писчей бумаги.

- Вас ист дас?

- Мотив. Завещание.

Я развернул и пробежал документ, заверенный Словарем и печатью. Согласно документу, Борис Александрович Ростов посмертно завещал Евгению Зайцеву пивной завод, предприятие по производству химических удобрений, а равно инфраструктуру, включая свалку, подстанцию, типографию, и газету «Kozeinik Zeitung» . Я отдал Мите завещание.

- Ты бы селянами занимался, Полозов. Медицинскую помощь обеспечил. Снабжение продовольствием. Что ты ерундой занимаешься?

- Селян я обеспечил, - сказал Митя, наливая себе еще водки. - Тебя не спросил. Продуктов мало успел эвакуировать. Но пока не голодаем. А дознание надо провести по горячим следам.

- Тебе больше всех надо, Митя? Оставь лаборанта в покое. Скоро блокада снимется. Сюда столько нагрянет комиссий МЧС, ФБР, ФСБ, МВД и ГРУ, что сам ты замучаешься показания давать. А причину падения вертолета специалисты пусть выясняют. Там более сотни черных ящиков на борту. Ты, Митя, водочки выпей. Соломы покури, пока возможность. А готы с твоими островитянами продовольствием поделятся. Один хрен у них скоро все конфискуют. Поделитесь, готы?

- Не вопрос, - отозвался гот Василий. - И конопли отсыплем. И шеф-повара. Миномет нужен?

- Лучше водочки выпью, - Митя расположился в кресле штурмана, вняв моим доводам.

- А мы лучше на буксир, - Вьюн помогла мне встать. - Там Лавочка ждет. И Глухих к экологическому институту пробиться давно желает.

- Ты с нами? - спросил я Генриха.

- Останусь, - Генрих лениво покинул кресло пилота. - С экипажем. Тем более, штурман здесь. Проложим курс к западному полюсу, Дмитрий Кондратьевич?

- Можно, - Полозов допил из горлышка хлебное вино.

Я обнялся с Генрихом, после с Митей, и более не встречал ни лаборанта, ни анархиста, и встречу, если только в Чистилище.

БУКСИР

Вьюн повернула ключ зажигания, оставленный Полозовым в замке израненного скутера, и мы помчались. Объяв узкую даже в спортивной курточке талию Вьюна, с приятностью думал я о людях, так и не узнавших имени моего. Я возвращался в Москву. Теперь, наверное. Три с вершком недели в Казейнике пронеслись, как вечность. Это не парадокс, когда нет иных часов мимо солнечных. По ним-то и выставляют стрелки прочих механизмов и электронных приспособлений. И там, где нет солнца, там нет и времени. Там Земля не крутится. Но дождь перестал.

Сплошная туча взялась расползаться, будто истлевшее и побитое молью сукно прежде, чем донеслись мы до буксира, ожидавшего нас на рейде в акватории Слободского острова. Видать красный меркурий в затопленных контейнерах дезактивировался. Оборотился в черный сульфид. Ядреное сверхтяжелое вещество, основавшее кругом себя гравитационное поле, растаяла вместе со льдами, облегавшими керамическую дичь. В суконных прорехах замелькало нижнее голубое белье атмосферы. Там и здесь прошились тучи солнечными лучами, и время потекло. Блокада снялась как-то обыденно. Я не пропитался чувством радости. Не подбросил вверх сорванную шапку. Даже не снял капюшона с головы.

- Который день? - крикнул я на ухо Вьюну.

- Что?

- День, спрашиваю, какой?

- Что?

- Понятно!