Казейник Анкенвоя

- Знаю. И Дмитрий Кондратьевич знает. Только не сразу просек. Дал волю эмоциям. Потом сообразил.

- А ты, стало быть, помалкивал?

- А я помалкивал. Меня еще малолеткой на зоне могли опустить. Могила вступился. Я обязан ему.

- Благодарность качество достойное. И когда же ты оживился?

- Когда Анна к полночи не пришла. Я ее в штабе ждал. По уговору. Тогда и кинулся я Полозову. На причале отыскал его, да поздно. Он и сам уже дошел, что Могила в институте. Могила хитер, как демон. Пока военные с анархистами поселок разбирали, он у рыбаков надувную лодку отбил. До здания час на веслах. Много полтора.

- Так, - сказал я, подкурив у штык-юнкера сигаретку. - Так. Теперь у Могилы две заложницы. И один пистолет. Значит, Могила дождался, пока Вьюн причалит к башне. Стальную дверь в студию открыл заранее, когда Вьюн поднималась по лестнице. Могила встал за дверь, пропустил Вьюна, и оглушил ее сзади. Даже с простреленной боковиной для Могилы это вопрос технический.

- Если он Анечку хотя бы ранил, я его очень мелко порву.

Папироска у Лаврентия дрожала, пока я прикуривал. По лицу его было видно, что он вот-вот расплачется. Над заливом стелился туман.

- Не ранил, - я прислушался к тарахтению мотора. - И не убил. Могила даже с простреленной боковиной контролирует. Две заложницы больше, чем одна. Успокойся штык-юнкер. Ведешь себя как баба.

Тарахтение мотора доносилось уже рядом с пристанью, покрытой слоем воды.

По канату с палубы съехал шкипер в брезентовых рукавицах, тельняшке и трусах ниже колен.

- Заговорщики в запой ушли? - спросил я, пожав обнаженную лапу шкипера с наколотой памяткой в образе парящего вперед когтями орла.

- Двое вдвоем остались. Общий такелаж, и выборочная клепка. Мотор я перебрал. Но уголь антрацит заправить надо. Бункер совсем пустой.

- Кто нынче в Ордене старший офицер вместо Могилы? - навел я у Лаврентия справку.

- Ты по табелю о рангах. Как все еще капеллан. Гроссмейстер на комбинате вечно трется. Я исполняющий в твое отсутствие.

- Тогда исполни до завтра полсотни тачек антрацита славянскими силами.

- Какой уголь? Какие тачки? Или совсем у вас камень вместо сердца? - обиделся чувствительный штык-юнкер. - Анечку надо выручать!

Мы с татарином переглянулись.

- Уголь крупный. Тачки любые. Камень вместо сердца у памятника Минину и Пожарскому на Красной площади. А Вьюна я выручу без твоих нравоучений.

Из плотного тумана внезапно выдрался катер на малых оборотах. Матвеев, давно истоптавший затопленные мостки, поймал брошенный конец, и обернул им причальную тумбу. Дюжина матросов армии спасения молча ссыпалась на мелководье. Последним покинул судно командующий Полозов.

- Ну, что там? Выдвинул Могила свои требования? - приступил я к Дмитрию Кондратьевичу.

- Глухо, - поделился Митя результатами переговоров с беглым казначеем Славянского Ордена. - Вы шпалеры чаще дилетантам раздавайте, ваше превосходительство.

- Учитывая фактор внезапности, Могила у тебя отобрал бы оружие? Просто

из любопытства?

- Отобрал бы, - согласился Полозов. - И у тебя бы отобрал.

- У меня бы он и без фактора отобрал. Какие требования?

- Перца хочет за Дарью Шагалову.

- Он всегда Перца хочет, - Глухих сплюнул под ноги точно в цель. - Перец ему боевая жена.

- Отдашь? - спросил я Митю.

- Отдам, - согласился Полозов.

- Еще что хочет?

- Как обычно. Водки шесть коробок, пива столько же, табаку, продуктов на месяц.

- На месяц. Долгожитель. За Анну Щукину что хочет?

- Морфий хочет. Морфия у нас нет, - Дмитрий Кондратьевич как-то замялся, пустяшное замечание Матвееву сделал. Наорал на экипаж. Порвался, было, сбегать за какой-то баклагой спирту, позабытой в недрах катера, да вдруг передумал, как-то успокоился и глянул на меня с каким-то отвращением и скрытым интересом. Как смотрят мальчишки на распухший труп голой утопленницы.

- Что еще?

- Ваше благородие хочет. Я возражаю. С тобой Могилу мы век из института не выкурим.

- Выкурим. Давай сюда его боевую подружку.

Митя кивнул своей армии спасения, тревожно внимавшей беседе начальников. Четверо отделились от общей группы, и пропали в косой штриховке дождя.

Минул час. Спасательный катер, помимо экипажа заправленный пассажирами, дрейфовал в стометровке от института, которого над водой остались последние три с половиной этажа. План освобождения заложниц мы с Митей обсудили еще на причале, ожидая доставки славянского унтера.

- Думаешь, поверит? - усомнился Дмитрий Кондратьевич относительно слабого звена в операции.

- Надеюсь, - я передал Мите лимонку, оттягивающую карман моего дождевика еще с исторического похода на оборотней-ротвейлеров. - С Перцем я сам потолкую. Гранату используй только, если Перец обломается. Вынесешь дверь, и дальше как повезет.

- Вы полны сюрпризов, епископ, - Митя тщательно осмотрел взрывной механизм и убрал его за пазуху. - Себе оставили что?

- Оставили.