Каждая мертвая мечта

Их планы, проговоренные во время долгих военных советов, исходили из двух возможных вариантов. Первый включал в себя разгром бунтовщиков в решающей битве, второй — хотя все считали его маловероятным — предполагал возможное отступление рабов на взгорья, поросшие лесом. Тогда полные склады Помве должны были обеспечить армию Госпожи Ока провиантом на следующие три месяца, даже если бы горожанам пришлось затянуть пояса, — одновременно стотысячную орду Кровавого Кахелле запирали бы в лесах до сезона дождей, прореживая голодом и болезнями, а каждый раз, когда они пытались бы выйти на равнины княжества, коноверинские войска заступали бы им дорогу.

Похоже, бунтовщики тоже это понимали и потому яростно штурмовали Помве. Неожиданно этот город дураков и убийц сделался самой важной точкой на карте Белого Коноверина.

— Армия Коноверина никогда не отступает перед врагом! — грозно заворчал командир Соловьев в ответ на последние слова мага.

— Конечно, аф’гемид. А Роды Войны никогда не предают властвующую династию, — ответил Умнерес этим своим наполовину вежливым, а наполовину легкомысленным тоном. — Но помни, что Великая Библиотека пишет историю нашей страны, и я не хотел бы оказаться в ее книгах как глупец, который стал причиной поражения в столь важной войне.

Деана вдруг поняла, что, собственно, делает Умнерес. Маг не выказывал неуважения к ней, перехватывая инициативу в разговоре, и вовсе не поддразнивал и не насмешничал над аф’гемидами. Вернее, делал это, но ради четко поставленной цели. Зная содержание рапорта, чародей вел разговор таким образом, чтобы встреча пошла так, как задумывала Деана. Отчего же этот задирающий нос аристократический нахал вдруг принялся поддерживать ее — да еще и таким способом? Что он старался заполучить?

Потом она решила, что ей совершенно не хочется угадывать его мотивы. Скорее всего, он чего-то хотел, как и большинство окружавших ее людей, но в таком случае, пусть сам раскроет, в чем тут дело.

— Собственно, для того-то я вас сюда и вызвала, — отозвалась Деана, притягивая их внимание. — Должна ли я согласиться на усиление обороны отрядами Хантара Сехравина? Он прекрасно понимает, что, если город падет, восставшие раздавят его на раз-два. Утверждает, что сумеет перебросить большую часть своих солдат в Помве, лишь бы со стен спустили веревки. И — у него как минимум пять тысяч человек. Это удвоит число обороняющихся и утроит их боевые возможности, поскольку городская милиция — это все же не профессиональная армия.

Коссе снова раздул ноздри, но Вуар его опередил:

— И потому, моя госпожа, если Сехравин захочет нас предать и занять город, его непросто будет от такого удержать.

— Не рискнет. Потому как — что бы это ему дало? Он знает, что мы близко. Помни также, что это не мы просим его о помощи, а он молит нас о спасении. Это Белый Коноверин оказывает милость глупому гегхийскому князику, позволяя тому укрыться за стенами своего города.

Видя лица обоих аф’гемидов, Деана уже знала, что нашла верный тон. Более, чем опасения утратить Помве из-за Гегхии, их пугала возможность потерять лицо. Новоназначенные командиры Родов Войны не хотели попасть в историю как те, кому пришлось просить армию, как на это ни взгляни, чужаков о помощи в борьбе против рабов.

Однако милосердие к побежденным они вполне могли проглотить. Правда, даже если бы они сопротивлялись изо всех сил, Госпожа Ока все равно настояла бы на своем, но лучше, если бы их совет закончился согласием.

Итак, что думаете? Если решите отказать ему, я соглашусь с вашим мнением.

Деана рисковала, но не слишком сильно. Уже видела по их лицам, какое решение они приняли. Экхаар бывал весьма полезен, поскольку ей не приходилось даже прятать торжествующую улыбку.

Коссе взял слово первым:

— Кот — хороший офицер, и я доверяю его решениям. Если он утверждает, что помощь гегхийцев пригодится, пусть он их впустит.

— Я поддерживаю, моя госпожа. — Вуар Сампоре низко поклонился. — Благодаря этому город защитится, а бунтовщики не получат новой партии трофейных панцирей и мечей. Хотя я советовал бы, чтобы князь Сехравин оставил часть своих людей в лагере, чтобы рабы продолжали думать, что он там сидит.

— Я понимаю. Бримгорн?

— Госпожа, — махаут блеснул недобритой лысиной, — я советую склониться к просьбе наших гостей.

— Я вижу, что тебе все бы шутить. — Она глянула на чародея. — Мастер Умнерес?

— Даже пожелай я выставить себя дураком, протестуя против того, что подсказывает мне разум, я бы все равно остался в меньшинстве. Пусть их впустят. Но нам в любом случае следует ускориться. Выходить раньше и маршировать дольше, чтобы сократить наш путь как минимум на день. Иначе даже гегхийской помощи может не хватить.

Все взглянули на командира тяжелой пехоты, которая оставалась самой медленной частью армии.

Коссе Олювер чуть поклонился.

— Мои Буйволы справятся.