Каждая мертвая мечта

– Если думаешь, что я вздыхаю из-за тоски по князю или других бабских глупостей, то выбей это себе из головы, Нивель. – Она уже узнавала их в лицо, помнила имена большинства из пятидесяти своих личных охранников. – Мне войну нужно выиграть.

– С помощью Агара мы их победим, госпожа.

– Да. Знаю. Вопрос только в том, что будет, если Агар решит, что мы должны управиться сами.

– Если Владыка Огня пожелает подвергнуть нас испытанию, мы его не подведем. – Охранник вытянулся и отсалютовал копьем. – Только бы эти упитанные телята сделали все, что должно.

– Сделают, уверяю тебя. Но погоди, как ты их назвал? Упитанные телята? Нужно запомнить.

Солдат ни на миг не смутился: напротив, широко улыбнулся. Буйволы и Соловьи не слишком-то пылали взаимной любовью, но, к счастью, относились друг к другу с должным уважением. А ей приходилось следить, чтобы это равновесие между неприязнью и уважением не оказалось поколеблено. Вот и местом, где поставили ее шатер, она выбрала лагерь тяжелой пехоты. Во-первых, чтобы выказать доверие Роду Буйвола, а во-вторых, чтобы не пришлось постоянно видеть то и дело мелькающего перед ее глазами Вуара Сампора, чья нагловатая любезность становилась все более раздражающей. Но ее личную гвардию составляли Соловьи. Таким образом она не обидела ни одного из аф’гемидов, избежав впечатления, что она – пленник или заложник кого-то из них.

Кажется, она становилась все опытнее в такого рода играх. И также начинала лучше понимать ментальность, формируемую Родами Войны.

Когда маленького мальчика выкупали у хозяина и передавали в ахиры, его определяли в небольшой отряд, в котором он проводил ближайшие годы. Совместные тренировки, молитвы, приемы пищи, молитвы, сон в одной комнате, молитвы и постоянное соревнование с другими группами мальчишек – один из краеугольных камней школы будущего ахира – приводили к тому, что, когда отпадали самые слабые, дружина такая сживалась, будто родные братья. Этому помогал и доходящий до фанатизма культ Владыки Огня, и многочасовые медитации со всматриванием в пламя, молитвы, посты, произнесение мантр. Перековывание – как говорилось – сердец в клинки.

Потом их передавали большим отрядам, у Буйволов – в бритахи, у Соловьев – в пердии, то есть в отряды кавалерии из двухсот голов, и схема повторялась. Тренировки, молитвы, совместная еда и беспрестанная конкуренция с другими «котлами» и хоругвями… Пока наконец не приносилась присяга верности Роду Войны и они не начинали воспринимать чужим все, что находилось вне этого последнего.

Этих мужчин и правду выковывали, словно стальные клинки, чтобы сделать совершенным оружием. И они становились оружием удивительной результативности. Для них оставался лишь Агар – бог истинных воинов, они считались лишь с собственным Родом, только с братьями-солдатами, с которыми провели несколько лет, и исключительно эти последние оставались достойны доверия. Прочие, даже родители и родственники, которых порой приводили в ахир, были ничем.

И, да славится Праматерь, пока что их верность распространялась и на нее саму.

Деана хмыкнула, чтобы привлечь внимание стражника.

– Я жду Коссе Олювера, Уве, Умнереса и твоего командира. Как появятся, не впускай их сразу, сообщи сперва мне.

– Слушаюсь, госпожа!

Некоторое время назад пришли новые вести, на этот раз не из столицы, но из Помве, и потому Деана созвала вечерний совет, хотя охотней всего упала бы на постель и заснула.

Она вернулась в шатер, который размером был не меньше домов в ее родной афраагре и, как и они, круглым. Разделялся на десяток помещений: большой зал совещаний, столовую, спальню Пламени Агара и спальни для ее служанок – и даже отдельную кухню и гардероб. За обеспечение достойных ее положения условий отвечала Варала, но только на первой ночевке Деана поняла, что бывшая наложница понимает под словом «достойные». Но, как ни посмотри, этот шатер прекрасно подходил для места встреч всех командиров коноверинской армии, к которым – кроме аф’гемидов пехоты и кавалерии – относились также Бримгорн Уве, командир боевых слонов, и Умнерес из Лувы, якобы самый сильный – или, по крайней мере, самый авторитетный – маг огня в Коноверине.

Первый был молчуном, и это, пожалуй, вытекало из того, что он предпочитал компанию своих серых гигантов людям, но он вот уже тридцать лет принимал участие в войнах и стычках, глядя на них со спины слона, и потому его опыт был бесценен. Второй тоже говорил немного, хотя скорее по причине высокомерия и гордыни, чем из-за робости. Но, как успела убедиться Деана, если кто-то из них открывал рот, то говорил исключительно осмысленно, а на их советы всегда стоило обращать внимание.