Каждая мертвая мечта

Креган-бер-Арленс поднял руку, и метресса имперских Гончих замолчала. Между этой парой словно искра проскочила, а Гентрелл вдруг уверился, что оба они знают нечто, что должно остаться тайной для него. Почувствовал дрожь. Пронизанное мрачным удовлетворением возбуждение. Тайна. Гончие и император обладали секретом, который прятали от Крысиной Норы.

Естественно, император имел на это право, а его слова явственно приказывали остановить войну с Внешней Разведкой. Они выполнят его. Но Крысы созданы, чтобы разнюхивать, рыть и находить тайны. Иначе они не были бы Крысами.

Он нагнал на лицо выражение, среднее между нетерпением и возмущением.

– Все, что происходило в Олекадах, подлежит расследованию Норы. Это территория Империи.

– Как и Литеранская возвышенность? – Эвсевения послала ему улыбку, прелестную, словно нож у горла. – Я и не знала, что мы ее аннексировали. Официально мы все еще утверждаем, что верданно взбунтовались и, переходя Олекады, воспротивились воле императора. Мы все еще не установили формальных контактов ни с ним, ни с Совиненном Дирнихом, который – между нами говоря – шлет посла за послом и…

– И так оно и останется. – Креган-бер-Арленс обрезал ее на полуслове. Она замолчала, послушно, скромно потупя взор. Император не дал себя обмануть. – Так и будет, пока я не скажу, – подчеркнул он. – Пока что мы финансируем эту авантюру чужими деньгами, и я хочу, чтобы так и осталось. Мы передаем верданно золото, оружие и еду, но это мелочи в сравнении с тем, сколько они сами вложили в свое безумие. Но формальное признание бунтовщиков грозило бы втянуть нас в новую войну на востоке, поскольку Йавенир или его наследник могли бы решить, что мы желаем полного уничтожения се-кохландийцев. Я этого не хочу и намерен привести к стабилизации ситуации в Больших степях в ее нынешнем виде, с союзом между Фургонщиками и сахрендеями на севере, княжеством Совиненна Дирниха на западе Степей и се-кохландийцами – в их юго-восточной части. Три силы, взаимно блокирующие друг друга, обеспечат нам мир на годы. Но до того, как мы формально признаем царство Фургонщиков и государство бунтующего Дирниха, ситуация должна сделаться совершенно прозрачной. Мы должны знать, кто станет новым Отцом Войны, и вернет ли Отец Мира свое влияние, усилится ли Дирних достаточно, чтобы ему стоило помогать официально, и создадут ли верданно и сахрендеи что-то большее, чем неустойчивый союз. А потому мы станем ждать и тихонько помогать нашим потенциальным друзьям.

Эвсевения кивнула.

– Понимаю. Но это потребует немало золота, господин.

Император махнул рукой.

– В ближайшее время Фургонщики получат свои стада, а часть скота попадет к Дирниху, увеличивая его богатство. Я подозреваю, что этими животными или золотом, полученным от их продажи, он заплатит нам за оружие, железо и помощь наших наемных чаарданов. Верданно тоже получат больше животных, чем их вновь обретенная родина сможет прокормить, особенно если весны и лета будут оставаться настолько же жаркими, как и последнее.

– Непросто будет объяснить миру, каким образом мы считаем верданно бунтовщиками – и одновременно возвращаем им их скот.

– Меекхан не ворует скот и не грабит людей, даже если те злоупотребили его гостеприимством и заплатили неблагодарностью за хлеб, который у нас ели.

Гентрелл и Эвсевения глядели на Крегана-бер-Арленса, пытаясь прочесть по его лицу, в какой именно момент совещание превратилось в дружескую беседу с шуточками. Наконец император послал им кислую ухмылку.

– Вас я не обману, верно? Но такую фразу я уже приказал вписать нашим историкам и ученым в хроники Империи. Мы честная и гордая страна, болезненно задетая предательством верданно, но мы не воруем у бывших союзников. Через некоторое время, если они оправдают возложенные на них надежды и правда станут реальной угрозой для кочевников, мы выкажем понимание их желаниям вернуть отчизну и тогда простим их, восславим их отвагу и отчаянность. В хрониках все окажется чередой недоразумений и плохо истолкованными намерениями.

Они все еще молча смотрели на него, ожидая настоящего объяснения. Он вздохнул.