Каждая минута жизни

Он увидел тревогу в ее глазах. Мария Борисовна смотрела на ссутулившегося, с нездоровой серостью на лице Богуша, и душа ее томилась от неприятных предчувствий. Давно надо было положить его на обследование. Вечный труженик, сколько операций он переделал, сколько человеческой боли прошло через его сердце. Но всегда был собран, четок, как-то по-своему элегантен. А в последние дни словно сдался: морщинистая шея, по-старчески выпирает кадык, запавшие щеки в склеротических жилочках… Видно, не брился сегодня… Это плохо, что не брился… Недосмотренный, неухоженый, одинокий. Вот ведь и внучка с ним живет, и Марьянка, эта вечная непоседа, да не хватает у них, значит, времени на Антона Ивановича. Ах ты, беда какая!.. В трагические для Крыловой дни, когда рана от гибели мужа была еще свежей, кровоточащей, он появлялся в ее доме аккуратный, молодцеватый, приносил цветы, торт, ободряющую улыбку. С ним было просто и хорошо: этот трогательный старомодный торт, эти цветы…

— Марьянка говорила, что вы поссорились с фрау Валькирией.

— Она-то откуда знает? — недовольно буркнул Богуш.

— Ей, наверно, дежурный рассказал. — Крылова улыбнулась. — Только вы к даме в гости, а они уже на страже, хранители вашего спокойствия… Да и вы там, кажется, довольно громко побеседовали, так?

— Не будем об этом, — растерянно отвел глаза Антон Иванович.

Он явно избегал откровенного разговора. Крылова почувствовала, что ему неприятно говорить на эту тему… Собственно говоря, ей-то какое дело до вечерних визитов Антона Ивановича? Но там определенно что-то произошло. Причем неприятное. Вот и сейчас Антон Иванович помрачнел, замкнулся в себе. Она по-дружески взяла его за руку, заглянула в глаза.

— Антон Иванович, я же вижу, скажите, что у вас случилось?

Он только пожал плечами. И под глазом у него быстро забилась маленькая жилочка.

— Сам ничего не могу понять, — нехотя ответил он.

— Но вам же нехорошо, я вижу, — мягко и в то же время упрямо допытывалась Крылова. Она знала, что имела на это право как друг, как человек, который благодарен ему за самое дорогое — за спасение сына. — Антон Иванович, скажите, в чем дело? Не скрывайте от меня. Может, я смогу вам чем-то помочь.

Он долго молчал. Сам всю ночь искал ответ на этот вопрос. Вспоминая прожитую жизнь, требовал прямого и правдивого ответа от своей совести. Не обвинение фрау Валькирии угнетало его, а то, что сам не способен был осмыслить, понять: о чем она хотела ему напомнить? Что за нелепое обвинение: он сотрудничал с гестапо!

— Сказала, что у меня… преступное прошлое… что я был изменником. И у нее имеются тому какие-то доказательства.

— Доказательства?

— Ну да… Я же работал в немецком госпитале.

— Но всем же известно, что вы помогали партизанам! — всплеснула руками Крылова. — Какая прокурорша выискалась! Ее-то какое, извините, собачье дело? Успокойтесь, Антон Иванович. Она самая элементарная провокаторша.

Но, зная Богуша, Мария Борисовна не могла не ощутить, что за его искренним гневом, возмущением словно бы притаилось непонятное ей сомнение. Неужели Богуш в самом деле испугался чего-то?.. Чего же? Грубой провокации, на которую неожиданно для всех пошла эта немка?.. Но какова ее цель?

— Шантаж, шантаж, — механически повторяла Крылова, пытаясь ухватиться за какую-то мысль. — Подлый и точно рассчитанный шантаж. — Она с тревогой взглянула на Богуша. — Боюсь я за вас, Антон Иванович.

— Вы что, поверили?

— Да бог с вами!.. — резко отмахнулась Крылова. — Я за ваше здоровье боюсь.

— Ничего, Мария Борисовна. Не такой уж я больной, как вам кажется, — отрезал Богуш каким-то чужим голосом. — На пенсию по инвалидности не собираюсь.

— Ну, и хватит об этом, — примирительно сказала Мария Борисовна, почувствовав, что дальнейший разговор на эту тему будет только раздражать его. — Лучше скажите мне, вы уже обедали?

— С обедами у нас теперь туговато, — остывая, пожаловался Богуш. — Тоня из редакции поздно возвращается… готовить ей некогда. А Марьянка все за книгами да конспектами, к экзаменам готовится.

— Да это же форменное безобразие! Как же это без обеда?.. — осуждающе покачала головой Крылова. — Э, нет. Я таких порядков не признаю. Сейчас приготовлю что-нибудь горячее. Как знала, шла мимо базара, купила хорошего мяса, зелени… Через час будет готов борщ.

— Да не хлопочите, Машенька, — смутился Антон Иванович, хотя ему была приятна ее забота.

— Разве ж это хлопоты, Антон Иванович? — с легкой обидой произнесла Крылова. Она легко поднялась, засуетилась, забегала по комнате, быстро распихивая по местам разбросанные книги, газеты. — Вы, голубчик, ложитесь, ложитесь. Почитайте книжечку, а я вам приготовлю. Я мигом.