Каждая веснушка (СИ)

Артур передал Роберту свою книжку с оценками, чтобы собрать волосы в пучок, иначе бы они мешали перед глазами разглядеть свои старания за все эти годы, а Роберт заправлял рубашку под широкие брюки одной рукой. Роберт умело сочетал строгий стиль с кэжуал, что не сказать про Артура, который вычурно щеголял в школьной форме тёмно-синего цвета на любое мероприятие. Артур закончил прятать свои волосы, и они двинулись дальше, к местному скверу, где проводили большинство свободного времени: будь это обычный выходной, когда у них не хватает денег сходить в кафешку или когда Роберт уговаривает Артура прогулять незначительный урок, говоря: «Да что будет-то? Никто не расскажет твоим предкам». Роберт относился проще ко всему, в отличие от Артура: если один надеялся на авось с холодной головой решая нахлынувшие проблемы, то другой всегда соблюдал именно прописанные правила, ссылаясь не на практику, а на теорию, чтобы всё было именно так, как по пунктам, а если по пунктам не выходило нужного результата, то Артур, как в стрессовой ситуации делают опоссумы, впадает в ступор, без возможности двинуться с места. Такое бывает часто, но однажды они чуть не попали впросак, когда случайно забыли оплатить шоколадный батончик, который Артур засунул в карман для того, чтобы держать в руках двухлитровую колу и крафтовый мешок из ресторана фастфуда, а их заметил охранник, который якобы предотвращает воровство. Артур уже был готов залезть в кандалы и рисовать чёрточки на стенах, сколько он уже провёл под стражей, но Роберт договорился, говоря о том, что они заплатят, ведь воровать они ничего не планировали, а если бы и хотели, то украли что-то подороже. Роберт оплатил шоколадку, отдав её охраннику, и продолжили свой вечер, закусывая бургерами.

Роберт и Артур дошли до свободной скамейки – единственной, что была свободна от молодых мам с колясками и отдыхающими детишками, что измотались на площадке, кружась на карусели. Артур выдохнул с характерным для него «пу-пу-пу», что значило: Я хочу начать тревожащую для меня тему, но не знаю, хочешь ли ты слушать моё нытьё. Роберт, что выучил этот жест за пару лет их дружбы, повернулся к нему, скрещивая ноги и подставляя к виску кулак, что придерживал голову, упираясь на скамейку.

– Что не так? Маша опять?

– Да чё Маша, – отмахнулся Артур, – родаки всё капают. Помнишь я говорил, что они мне типа невзначай сунули одну девчонку?

– Ну.

– Так это дочка их общих знакомых.

– И что?

– Ты не понимаешь? Они начали разгоняться, разгоняться. И короче ультиматум: я бросаю Машу и женюсь на этой Амине, или не видать мне денег и квартиры, а учиться я буду в местном унике.

– Традиции, что поделаешь.

Роберт усмехнулся, на что получил более грозный «пу-пу-пу», что уже означало, что Артур ждал поддержку от друга.

– Ты ведь сам защищал традиции, говоря, что без них ты не считаешься человеком, главным в цепи животного мира.

– Да, но… мне нравится Маша. Мне нравится её смех, мне нравится даже, когда мы ссоримся. Нравится быть рядом с ней, лежать рядом, когда её волосы щекочут мне нос.

– Это не по правилам.

Роберт в шутливой манере пригрозил пальцем Артуру.

– Мы же не спим вместе.

– Так, а в чём проблема? Твои родители же сами выбрали друг друга, уехали от своих, сжигая мосты и сохраняют любовь до сих пор. Может они хотят испытать тебя так?

– Да, но они же… как сказать…

Артур разочарованно почесал лоб, подбирая формулировку.

– Они одной нации короче. А мы с Машей – нет. Я понимаю, что так надо, слушать старших, не спорить, но я не могу так. Сложно мне слушать их. Ещё и родители Амины настаивают.

– Да, грустно. Я тебе всегда говорил, Арт, что тебе не следует всегда идти по правилам. Иногда можно нарушить, если ты чувствуешь, что делаешь не по воле своего сердца. В любом случае они тебя простят, как их предки простили их.