Каждая веснушка

— Сделай, как велено. — командовал басистый неторопливый голос.

Кёзюм снова кивнул и пошёл в сторону кафе, чтобы исполнить свой долг.

Справка. Кёзюмензе

Кёзюмензе — антропоморфное существо, описанное в фольклоре народов Тожстана и Белтирстана. В переводе означает «Зеркало, подобие».

Обитает в лесу, хоть и не в ладах с духом леса — Чангалом. Встретить преимущественно можно ночью и утром перед заходом солнца. Не любит яркие вспышки — из-за них его обильный волосяной покров может моментально вспыхнуть. Способен напрямую общаться с богом смерти — Ёлмак-ханом.

По сказаниям, записанным в 1890 году, имел человеческую форму и был стеснительным молодым человеком, а после встретил молодую девушку, которая была проездом в их ауле, но так и не признался ей в любви, после чего ушёл из дома и постепенно потерял человеческую форму.

В истинной форме имеет тощие конечности, обильный волосяной покров (особенно на ногах, из-за чего может ходить бесшумно), а как такого лица не имеет — лишь вырезы глаз и носа, через которые питается всем, что найдёт в лесу, в голодные времена. Если находиться вблизи поселения, вынюхивает самый слабый дух и проникает в дом, съедая человека и обретая его облик. Если особенно голоден, то начинает заметно нервничать и терять формы, после чего его можно спугнуть, но не убить из-за хорошей регенерации.

Существуют сказания о том, как погубил целое поселение, а половину душ передал Ёлмак-хану по их уговору: Ёлмак-хан наставляет на путь, где живут люди, а взамен Кёзюмензе передаёт ему души. Главные слабости: болтлив, чем может выдать себя, если человек, в которого он превратился, не имел такого характера; если ему встретиться девушка, в которую он когда-то был влюблён — при таком раскладе постепенно теряет свою форму, а также легковоспламеняющиеся волосы.

Глава пятая. Воины Тимера

Всего пару часов назад солнце спускалось ниже и ниже, цепляясь за столбы деревьев. В лес, что прятался за спиной кафе с хостелем, не проникало никакого света, поэтому Кёзюм чувствовал себя комфортно. Комфортно именно в своей форме, где не было ничего человеческого. Даже лицо не напоминало хоть какое-то подобие: еле проглядываемые, полые глаза, две дырки вместо носа и склеенный мохнатой кожей рот, что ни к чему Кёзюму. Длинные и сухие руки не напоминали их, как таковых, а скорее палки, как у снеговика. Будто они вот-вот отваляться по ненадобности. Он стоял у края леса, пытаясь не светиться перед солнцем, иначе тут же может сгореть, а сил на регенерацию у него не было — слишком долго он оставался без нормальной, естественной для него пищи. По дороге проезжали маршрутные автобусы из деревень близлежащих к Адде, разгоняя ветер тяжёлые грузовики и легковушки с города в город. Некоторые из них притормаживали, чтобы заехать перекусить, а значит вместо лакомых кусков для Кёзюма был целый торт из слабеньких душ, отчего бы у него могли потечь слюнки, если бы было откуда.

Внутри кафе на зоне обслуживания стояли трое: кучная женщина пятидесяти лет на раздаче, молодая девушка за кассой, что заметно нервничала на своём новом рабочем месте, а уставший водитель примерно возраста женщины, что накладывала ему ужин, чтобы он подкрепился перед поездкой.

— Что-то ещё, дорогой? — говорила женщина так, будто делает услугу мужчине.

— Не, это всё.

— Иди к кассе тогда.

Мужчина подошёл к девушке — она засуетилась ещё больше, даже можно было разглядеть вытекающий из-под поварского колпака пот.

— Здравствуйте, получается у вас… — начала девушка высчитывать сумму на калькуляторе, — эчпочмак, борщ, котлета с пюре… ой, то есть, с макаронами. С вас 778 рублей.

Девушка подняла взгляд с обслуживающей улыбкой, какой от неё требовал директор, но мужчина не был рад, услышав такую сумму.

— Всегда было 663 рубля. Как так?

Женщина закатила глаза, грозно подойдя к девушке, что и без этого была на нервах, так ещё и нахлынула на неё всем своим телом.

— Я же говорила тебе, что нужно цены учить. Что за поколение? Всё в клуб по ночам и спать до обеда. Ну, вот. 663 рубля.

Мужчина передал тысячу рублей, из-за чего женщина цыкнула, повернувшись к девушке.

— Только сдачу нормальную дать. Считать же училась когда-то.

Девушка попыталась скрыть недовольство, но такое отношение знатно подкосило её — она скрылась в раздевалке, где её точно никто не сможет докучать, разговаривая с мамой по телефону, сидя возле своего шкафчика.

— Да, мам, — дрожащим голосом говорила девушка, — всё нормально. Не плачу. Просто связь такая. Дома утром буду.

Вдруг возле двери со стены соскользнула швабра, ударяясь об кафель, отчего девушка отдёрнулась и посмотрела в ту сторону, но, как увидела, что опасности и выговоров за личные разговоры в рабочее время ей не светят, то продолжила говорить.

— Мне ведь надо взрослеть, мам. Самой зарабатывать. Всегда тяжело начинать. Да я даю отпор. Конечно. Просто… иногда слишком сильно нагнетают. Да, мам.