Каждая веснушка

— Я откроюсь, если ты перестанешь замазывать свои веснушки. Когда ты вообще успеваешь?

— Женский секрет, зайчик.

Путь привёл их к домику: покошенному, серому, мрачному зданьицу с кирпичной трубой на крыше. Из шести окон были заколочены три, а хозяйства не было — даже забор не огораживал территорию. Казалось, что дом заброшен, но из трубы сочился дым, а внутри проглядывался тусклый свет. Поляна была чистой, но с той стороны озера, что по неестественным причинам выливалось из своих вод от дождя, — хоть дождь и был обильным, но не такой силы, чтобы переполнить озеро, — стояла чаща леса, пританцовывая из-за наросшего бурана. Замерцала молния, а за ней и гром, что сжал бедную Машу. Артур пытался как-то успокоить её, но та не поддавалась, пытаясь справиться со своим страхом единолично. Артур снова отмахнулся от неё.

— Прекрати отмахиваться от меня! — пригрозила Маша.

— Дождь видимо не прекратится, — вылезая на торпеду смотрела Ксюша.

— Не знаю, как вы, — тянулся Артур, — а я немного устал от ночной дороги и последних происшествий.

— Как-то там жутко, — сказала Ксюша, — ты один не пойдёшь.

— Тогда пойдём втроём? — предложил Роберт.

— Нет, нет, нет, — успокоила всех Маша, поворачиваясь к Артуру, — ты тоже идёшь с нами.

— Почему это?

— Потому, что на улице гроза.

Артур протянул гласную с улыбкой.

— Так ты же боишься без меня, верно?

— А если молния в машину ударит? Что с тобой будет?

— Не придумывай. Или ты так беспокоишься? Скажи честно, мы ведь должны быть искренними.

Роберту осточертело выслушивать спор, и он открыл дверь быстро добегая до дверей дома. За ним вышла и Ксюша.

— Придурок, — отдёрнув ручку, говорила Маша Артуру.

— Вообще-то я всё слышу.

— Вообще-то я специально тебе это и сказала.

Маша вышла, добегая до парочки, а Артуру ничего не оставалось, как разочарованно выдохнуть и выйти за своими друзьями. Они дошли до обмокшей деревянной двери, и постучались, но ответа не последовало. Внутри не было слышно шагов или какого-либо шума — только дробь по крыше. Не собираясь мокнуть и простудиться перед смертью, Роберт открыл скрипучую дверь, что та чуть не отвалилась, — не из-за силы, приложенной парнем, а из-за своей старости, — и им открылось внутреннее помещение. Не менее жуткое, чем облицовка снаружи. Старинные стены в побелке, что отлупливалась огромными кусками падая на пол, на котором и без того было навалено мусора и пыли. На полу, что странно, были приклеены обои, взбухшие от протёкшего потолка, что сам скривился от тяжести прожитых лет. Серость разбавлялась тёплым светом, но не от электричества, а от многочисленных свечей, шипящих от падающих на них капель.

— Жуть, конечно, — пискнула Маша со страхом на лице.

— Извините, Мустафа? — прокричал в дальнюю комнату Роберт.

Ответа не последовало. Роберт аккуратно прошёл вперёд, за ним Ксюша с Машей, а замыкал их Артур, не закрывая за собой дверь. Пол то и дело скрипел, нагоняя жути, а антураж походил на дом сумасшедших из хоррор-фильмов. По пути были расставлены вёдра, в которых скапливалась вода, но не все пробоины втекали именно в них, а больше на пол. Ребята прошли к гостинную, где почти ничего не было — шкафчики, обеденный стол с наваленной едой, камин, ковёр на полу и кресло ближе к камину, в котором сидел маленький старик подбородком к груди и не подавал признаков жизни.

— Он что, умер? — шёпотом предположила Ксюша.

Роберт подошёл ближе к деду и начал будить его, держась за плечо.

— Мустафа? Мустафа, это вы?

Он не отвечал, и Роберт встал во весь рост, отходя от деда, оценивая всю ситуацию.

— Блин, и вот таким же я буду через пару дней?

Дед наконец очнулся с криком пробуждаясь, чем напугал всех в комнате, — даже муравьёв, что ползали повсюду, — а после повернулся к ребятам сразу же выставляя кулаки вперёд.

— Сез кем, гэрип?

— Стойте, стойте. Вы Мустафа?

— Эйе, — отвечал он им на татарском, но после, поняв, что его скорее всего не поймут, перешёл на русский. — Да, Мустафа я. Вы кто, эгетлер?

— Нас с библиотеки послали.

— А, — Мустафа стал злее, — так я не верну вам книги больше. Это моего татая книги.

— Да мы не забрать их, бабай. — говорил Артур усталым голосом.

— А как же?

Мустафа осмотрел промокших ребят и причмокивал.

— Эгетлер, да вы же промокли все. А ну, ближе к огню. Щас вам чай заварю.

— Да нет, Мустафа-бабай, — говорил Роберт за всех, — нам просто книгу надо у вас купить и мы поедем.

— Да как же? Нет-нет, сначала согрейтесь. А то как же я вас пущу, вы же гости мои.

Со скрежетом Мустафа поднялся с кресла, проходя к себе на кухню, что граничила с гостиной. Ребята проводили его взглядом, но ничего не могли сказать против.

— Чёрт, это затянется, — посмотрел Роберт на Ксюшу, что с хитринкой улыбалась ему, — но попьём вкусный чай. Мелочь, а счастье, верно, Ксю?

— Правильно мыслишь, — показала она жестом знак «окей».