Каждая веснушка

Делать было нечего, кроме как дождаться Мустафу, что кипятит воду в чугунном чайнике, на котором выглядывает повидавший вид подгоревший цветок. Ребята подошли ближе к окну, ведь действительно немного подмёрзли. В полумраке мало, что можно разглядеть, но заплаканные свечи и выбивающийся свет из окна немного помогал разглядеть огромную полку, что будто состояла из одних и тех же книг, но разного по возрасту: кто-то уже был готов развалиться; кто-то бывалый, что был ножкой для стола, чтобы тот не шатался, но были и молодые, совсем недавно взятые, — или украденные, судя по рассказам библиотекарши, — из коллекции библиотеки. Артур заметил это скопление энциклопедии духов и кивнул в их сторону, глядя на Роберта. Роберт заметил их и кивнул, после чего встал и подошёл, чтобы забрать одну из них, но Ксюша пошла за ним.

— Ты правда собираешься украсть? — шепнула Ксюша.

— Краденное не крадут. И я оставлю ему тысячу на полке. Мы же не можем просто так оставить всё.

— Но это ведь неправильно.

— А что нам остаётся? Я берегу момент. Это ведь такой адреналин в крови.

— Я тебе не совсем про это говорила.

— Идём, эгетлер! — кричал с кухни Мустафа.

Роберт стремился к полке, но Ксюша пресекла его, схватив за руку и покачала головой. Они сражались в «гляделки», пытаясь молчаливо доказать свою позицию, но сдался Роберт, закрыв глаза и выдохнуть.

— Идём, Мустафа-бабай. — крикнул в ответ Роберт.

Они зашли в такую тёмную кухню, что и остальной домик, но помогал огонёк от пропана, стоявшего рядом.

— Садитесь-садитесь, стульев хватит, — вливать Мустафа кипяток в алюминиевые кружки.

Ребята расселись на скрипучие стулья, из которых торчали кончики гвоздей. Большие капли время от времени падали капли на изрезанную скатерть. Мустафа медленно крутился, перекидывая горячий чай к ребятам, отдавая каждому, а после и сам сел вместе с ними.

— Не часто у меня гости. Сколько годков уже? Да и не припомнишь.

— Вы сказали, что это книга вашего татая? — спросил Роберт.

— Эйе, эйе. Мой… как же это…

— Дедушка. — предложила Ксюша.

— А как ваша фамилия? — уточнил Артур, попивая чай.

— Умеров моя. Умеров Мустафа.

— Это получается вы внук Юлдаша Умерова? — наклонилась к Мустафе Маша.

— Так и есть.

— Говорил с легендой, получается? — с счастьем посмотрел на друзей Артур.

— Извините, я не очень понимаю, — смотрела Ксюша.

— Юлдаш Умеров, — начал объяснять Ксюше Роберт, — дописывал за Тимером Метшином «Скворечники».

Роберт повернулся с интересом к Мустафе.

— Вы крадёте книги своего дедушки… для чего?

Мустафа посмеялся с такого вопроса, прикрывая рукой рот.

— Так кто крадёт? Забираю своё. Читают, вдохновляются, а мне прок?

— Вдохновляются чем, извините?

— Скажу тебе, малай, так, — наклонился Мустафа к Роберту, а взгляд его будто сверкнул, становясь некомфортным, пристальным, дьявольским, — нет такого человека, что не раб чего-то.

— Я не совсем понимаю, Мустафа-бабай, к чему вы клоните.

— Смотри внимательно. Мы всегда под властью. Ты, — указал он трясущимся пальцем на Роберта, — раб своей скорби, раб смерти. Я чую этот запах, я чую его из детства. Ты, — указал он уже на Артура, — раб страха, своей неуверенности. Ты, — указал на Машу, — раб эмоций. И ты, — указал на Ксюшу, и на пару секунд остыл в одной позе, — ты раб своего добродушного сердца.

— А чей вы раб? — вдруг завелась Маша.

— Чей раб я? Раб памяти. Памяти и смерти, как и этот шайтан-малай.

Мустафа закончил свой круг, остановившись на Роберте.

— Что это значит? — нахмурил брови Роберт.

— А ты подними кружку.

Нависла тишина. Такая тишина, что в ушах зазвенело. Тишина шумная от нескончаемого дождя, что не заканчивался, а только усиливался. Капало звеня, капало бесперебойно, капало и дома. Мустафа и Роберт не отводили взгляды друг от друга — один смотрел по-дьявольски, выжидая, а второй со злостью, пытаясь собраться и не трястись от боли. Брови Роберта отпускались всё ниже и ниже, рукой он нащупал карман джинсов, где не оказалось монеты, которой он завернул. Все остальные переглядывались друг на друга, заостряя внимание на старике и Роберте, затаив дыхание от противного чувства страха. Густая капля капнула с потолка прямо в кружку Артура, булькнув и расплескав чай по клеёнке. Роберт несколько раз приподнял и отпустил кружку и послышался звон, но он не смотрел на неё.

— Я тоже, малай, люблю эту книгу, — с улыбкой говорил Мустафа, — и заслушивался её. Изучил каждое слово. Думал, что смогу избавиться от Ёлмак-хана, который забрал моего татая. Пробовал — ничего не получалось. Пробовал ещё и ещё.

Дом дребезжал, будто сползает со своего места ближе к озеру, но Мустафу это не смущало.

— Пока он не пришёл ко мне.

— Раб Ёлмак-хана. Потерянная душа. — прошептал Роберт.

— Ты прав, малай. И я не смог сбежать от него. Куда бы я не бежал — он приходил, он был рядом. А Тенак-хан не отвечал, как было написано моим татаем, не отвечал и Бюйюк-Бёслюк. Татай написал эту главу в надежде, что так избежит смерти.

— Про какую главу он говорит? — нервно спросил Артур.

— Последняя глава. Которая…