Каждому дан шанс

«Хаммер» мчался по шоссе. В салоне звучала приятная мелодия. Давид вёл машину уверенно. Ярослава смотрела на дорогу, на встречные машины, и думала о рыжеволосом человеке, о том, как всё скоротечно, как непредсказуемо, зыбко, конечно. О том, что всё в мире и глупость, и мудрость, и богатство и нищета, и веселье и горе – всё суета и пустяки. Человек умрёт, и ничего после него не останется.

«Рыжеволосый мне так наглядно показал, что человек, который надеется только на себя, верит в свою собственную исключительность, отвергает Бога, просто слеп и беспомощен. Все планы, которые он строит, похожи на замки из песка. Подует ветер, и нет его замка-плана», – проносились мысли в голове у Ярославы.

Голос Давида расколол тишину:

– Вот видишь, что получается, всё бессмысленно, если ты одинок. Мне кажется, что рыжеволосый был именно таким, одиноким человеком. Он сейчас отправился на какую-то далёкую планету, взяв с собой свою позицию, свой атеизм, но какой этом прок? – задал риторический вопрос Давид.

Дорога, обрамляемая лесом, становилась всё уже, превращаясь в ниточку у самого горизонта. Близился вечер. Ветра не было, и деревья напоминали неподвижные восковые статуи. В крутой дорожный поворот Давид вписался словно гонщик-профессионал. От проделанного манёвра Слава затаила дыхание, а после шумно выдохнула.

– Виноват, – мягко сказал Давид и сбавил скорость, – я слишком быстро езжу.

После секундной паузы Давид задумчиво продолжил:

– Представляешь, я вчера первый раз в жизни попал в аварию. Я был так уверен, что всегда и всё контролирую.

– Да, мне это чувство знакомо, но оно обманчиво. На самом деле мы ничего не контролируем и двигаемся по жизни, словно с завязанными глазами и заткнутыми ушами. По крайней мере, я говорю, про себя, – уточнила девушка.

«Хаммер» ехал по насыпной дороге, которая тянулась вдоль огромных валунов, корабельных сосен, старых беседок, которые были поставлены ещё в начале прошлого столетия. Любовные надписи, вырезанные перочинными ножами на опорных балках беседок, как будто специально не закрашивали, отдавая дань памяти простым отношениям, простых людей, которые в порыве чувств писали свои клятвы и выражали симпатии.

– Вот за этим поворотом, первый дом, под красной черепичной крышей, – указала направление Ярослава.

Вскоре Давид остановил машину около дома семейства Шагал.

– Я тебе позвоню, – сказал Давид, так как почувствовал необъяснимое волнение.

– Буду ждать, – спокойно ответила Ярослава. – Спасибо, – искренне, но сдержанно поблагодарила она Давида за заботу, и вышла из машины, глухо хлопнув за собой дверцей.

«Хаммер» развернулся и уехал. Ярослава вошла в дом. Только переступив порог, она поняла, как устала. Девушка, с трудом передвигая ноги, поднялась на второй этаж, в свою комнату, лениво расстелила постель, зажгла маленькие светильники над изголовьем кровати, от которых в разные стороны распространился мягкий, дымчатый, голубоватый свет. Слава скинула одежду и зашла в душевую комнату. Через пару секунд тёплые струйки воды словно обняли её тело.

Закутавшись в большое красное, махровое полотенце Ярослава высушила волосы феном и, вернувшись в комнату, плюхнулась на кровать. Последние события снова всплывали в памяти. По-прежнему многое оставалось непонятным.

«Почему индеец выбрал именно меня? Откуда он появился? Куда ушёл? Как мне удалось выжить после двух ударов молнии и практически не получить повреждений? Попасть в аварию и отделаться одним испугом, да небольшой ссадиной? Почему к нам подошёл рыжеволосый человек, и заговорил о вере, о Боге, об атеизме? Случайность? Я не знаю», – подумала Ярослава и вскоре провалилась в глубокий сон.

…

Проснулась Ярослава рано, в доме было тихо. Родители Ярославы вот уже полгода были в командировке, в Египте, занимались раскопками древнего города. Закутавшись в плед, Слава вышла на балкон. На улице было ещё темно, прохладно, туманно, воздух был густым и влажным. Ярославе вспомнились слова индейского шамана о конце времён, судном дне, рождении молний.

«Зачем? Что я могу сделать? Как я могу быть готовой к грядущим событиям? Я избрана, но для чего? И о каком шансе говорил индеец? Может просто всё забыть и жить дальше, словно ничего и не было?»

Вдруг на груди у девушки кратковременно вспыхнуло пламя, метка молнии запульсировала. Ярослава положила руку на грудь. Боль прошла. Солнечный свет, робко пробирающийся сквозь тучи, отвлёк от размышлений над вопросами, которые, пока что, не имели ответов. Слава вернулась в комнату и надела чёрные джинсы и жёлтый объемный джемпер крупной вязки. Медленно, задумчиво, словно пребывая в прострации, Слава спустилась в кухню, и сварила себе крепкий, ароматный кофе. Неожиданно зазвонивший мобильный телефон заставил девушку вздрогнуть. Ярослава поспешила ответить на звонок.

– Слава, привет. Это Давид Гроссман. Я тебя не разбудил?

– Привет! Нет, не разбудил, рада тебя слышать.

– Твоя машина готова, я сам могу тебе её сегодня вечером пригнать, – предложил Давид.

– Хорошо, спасибо, – сбивчиво сказала Ярослава. – Адрес помнишь?