Каждому по делам его

Олеся по утрам вставала рано, чтобы успеть приготовить завтрак. В этот день, как всегда, встала рано, приготовила завтрак и села за стол в ожидании, когда Виктор выйдет из душа и придёт на кухню. За завтраком Виктор посмотрел на жену долгим изучающим взглядом и подумал:

– А волосы у Олеси хороши, густые, ровные, приятного пшеничного цвета, и на солнце отливают золотом, да и глаза у неё красивые.

Олеся, как будто прочитав его мысли, спросила:

– Стародубцев! Какого рожна тебе надо?

– Ты о чём? – удивлённо поинтересовался Виктор.

– Ты знаешь, о чём! И не делай такие удивлённые глаза! Сколько можно бегать по бабам? Что со мной не так?

– Олеся! Не говори ерунду! И с тобой всё в порядке! Просто у меня такая работа, я все двадцать четыре часа на службе!

– Не ври мне, Витя! На работе ты до шести, за редким исключением!

– Ты меня проверяешь?

– Ни в коем случае! Просто звонила несколько раз по делу, но твой Алексей мне говорил, что ты уже ушёл домой!

– Я ему башку оторву, чтобы не врал!

– Себе оторви, Стародубцев, а то совсем заврался, жеребец неугомонный!

– Милая, да ты охренела! Наезжаешь на мужа, как здрасьте! – блеснул карими глазами и лукаво улыбнулся жене Виктор.

– У каждого свои недостатки! – Олеся встала, взяла кофейник, налила себе остывший кофе, отхлебнула и посмотрела на мужа.

Виктор сидел, задумавшись, он плохо помнил их первую ночь, потому что в тот вечер много выпил. Помнил, как отнёс Олесю в комнату, положил на кровать, но не набросился на неё, а сделал, что от него ждали без вожделения и заснул, даже не поняв, сорвал цветок или это случилось ещё до него. Тогда его не волновало, что у Олеси до него было, потому и не озаботился. И утром спрашивать не стал, да и зачем? А, сейчас вдруг захотелось спросить. Кто до него прикасался к её обнажённому телу, заставляя набухать и твердеть вишенки на её полной груди, кто гладил её бархатную кожу, ощущая волнующую упругость мышц? Видимо всё это было написано у него на лице, потому что Олеся ухмыльнулась и, гордо подняв голову, встала, отошла к окну и отвернулась от него.

Виктор посмотрел на неё и подумал: – «А она у меня хорошая, добрая, заботливая, даже симпатичная на внешность, но пресная, без изюминки – скучно мне с ней. И пять лет назад так было, и сейчас почти ничего не изменилось. Привык я к Олесе, притерпелся».

Но вряд ли это можно было назвать достижением. Не любил он её…, но сейчас ему вдруг захотелось осчастливить жену, вроде как, прощения попросить за своё равнодушие. Виктор иногда видел, как в её глазах загоралась страсть, и слышал её тяжёлое дыхание, но это его не заводило и, он ловко избегал близости. Супружеский долг исполнял иногда, но без огонька. Ему казалось, что Олесю всё устраивает. Детей       у них не было и Виктор, даже не задумывался, почему. Он не ревновал Олесю и в её жизнь, не связанную с домом, старался не лезть.

В рабочее время Виктор был занят служебными делами, ничуть не переживая за жену. И, чуть ли не впервые за пять лет в нём пробудилась ревность. Олеся, может, и не любимая жена, но принадлежит ему, и ей никак нельзя заводить романы на стороне. А если вдруг завела? Почему она так спокойна, когда он приходит поздно? На него вдруг накатила злость, он даже сжал кулаки, она его собственность и до неё никто не смеет дотронуться! Все эти мысли у него пронеслись в один миг, он тут же встал из-за стола, подошёл к ней, обхватил за плечи и прижал к себе. Виктору стало жаль Олесю, она показалась такой несчастной, но, как всегда, молчала, никаких упрёков, свои обиды она привыкла прятать глубоко в душе. Он повернул её к себе лицом, и прошептал:

– Прости меня, пожалуйста…, я, гад! Я вижу, что тебе со мной плохо. Я привык жить один и вот уже пять лет пытаюсь приучить себя к семейной жизни, но у меня пока плохо получается.

– У тебя бы получилось, если бы ты меня любил! – грустно сказала Олеся и опустила глаза.

– Олеся! Ты не права! – он подхватил её на руки и понёс в спальню.

Виктор осторожно положил Олесю на кровать и лёг рядом. Он тихо гладил её по волосам и целовал. Щёки у неё запылали, он провёл рукой по её груди и почувствовал, что её вишенки отвердели, она растерянно улыбнулась. Виктор перевернулся на живот, подмял её под себя и предался любви, по-звериному, без стыда и укора. Он не мог устоять перед желанием почувствовать её, и сделать так, чтобы в глазах её загорелись счастливые огоньки. Когда Олеся издала протяжный стон, который не заставил себя долго ждать, он понял, какой скотиной был, забывая, что рядом с ним живёт женщина, которой хочется ласки и внимания не меньше, чем ему самому.

После любви он лежал ленивый и сонный с неторопливыми мыслями об их с Олесей жизни без влечения, без страсти, без чувственности с его стороны и полной ожиданий со стороны жены. Он вспоминал любовные игры с Ритой, её страсть и изобретательность. Его переполняла грусть, а Олеся смотрела на него счастливыми глазами. Виктор встал с постели, быстро оделся, чмокнул её в плечо, и сказал:

– Прости, но мне надо идти! Дел полно!