Каждому по делам его

Опра Уинфри на мой спич делано изумлённо покачала головой и развернулась к сидящему напротив меня второму гостю своей студии. Я его узнал. Бернар-Анри Леви. «Чёрный ворон» демократии. Французский философ-левак, яростно приветствующий любую заварушку на планете, если она хотя бы теоретически может способствовать продвижению западного концепта «свободы и демократии». Среди того, что он горячо поддержал, были бомбёжки Сербии NATO, возвеличивание албанцев из UCK и поддержка исламских фундаменталистов, воюющих против светского режима Башара Асада. И это притом что он всегда позиционировал себя как ярый враг исламского фундаментализма. Даже к Салману Рушди пытался примазаться… В прошлой жизни я слышал о нём краем уха. Очень дальним краем… Тогда я обратил на него внимание, когда во время войны 08.08.08 он яростно выступил в поддержку грузин. И даже приехал в Грузию, чтобы взять интервью у Саакашвили. А потом засветился и на Украине во время майдана. Ну и во время СВО тоже активно поддерживал борьбу с «тоталитарной Россией». Тот ещё фрукт, короче. Но громкий. По взглядам – типичный западный левак, со всеми их предпочтениями вплоть до поддержки ЛГБТ. И с какого хрена Опра пригласила его на шоу, главным гвоздём программы в котором должен стать я? Чего для меня приготовили?

– Вы, мистер Марков, – типичный русский… – агрессивно начал француз. Я же нагло уставился на него насмешливым взглядом. Под которым ему довольно быстро стало не очень уютно. Потому что он ждал от меня совершенно другой реакции. Гнева. Горячности, но не вот этой насмешки и презрения… Он начал кипятиться, всё больше повышать голос, в котором начали проскальзывать визгливые нотки, и чем дальше, тем больше переходить на личности, прямо обзывая меня средневековым мракобесом, инквизитором и фашистом. В ответ на это я расхохотался.

– Ой, Бернар, как говорили в моём детском саду – кто обзывается, тот сам так называется… Ну ты меня и насмешил! А ты сам тоже из этих? У вас, в Европе, вроде как это стало модным… Нет, я знаю – у тебя есть жена, вторая, насколько мне помнится, но кто его знает, как оно там на самом деле. Ваш президент вон тоже считается примерным семьянином, даже романтичную историю про него и его «бабушку» ваша пресса сочинила. Причём такую, что аж дух захватывает… – я сделал паузу, чтобы помочь зрителям отфиксировать последние слова. Как оно там было на самом деле – Бог знает, но раз уж на меня начался наезд, единственная верная тактика – доставить его организаторам как можно больше головной боли. Я это понял ещё со времён первого «Властелина колец». – Ну да Бог с ним… Понимаете, Бог ли, Природа ли создали любовь для продолжения рода. И другого варианта делать это, кроме как в союзе мужчины и женщины, не существует, – я подмигнул. – Сам-то вроде как не из жопы «жены» мужского пола вылез, а из тех ворот, что и весь народ? Или как? Если я неправ и такие есть – только скажи. Я тут же публично принесу извинения.

– Ты-ы-ы! – Леви аж вскочил. Его глаза метали молнии. Похоже, он едва сдерживал себя, чтобы не броситься на меня с кулаками. Я глумливо усмехнулся и угрожающе качнулся вперед.

– Не советую, мсье Леви. Я не католик, не протестант, я – православный, я и морду набить могу, – после чего повернулся к Опре Уинфри, которая смотрела на меня со странной смесью напряжения и восхищения.

– Если же возвратиться к существу вопроса… то я вполне нормально общаюсь с геями, лесбиянками и другими представителями ЛГБТ. В том случае, если они сами ведут себя со мной тоже нормально… У всех свои тараканы. И у меня тоже, вероятно, есть черты, которые кого-то во мне коробят… Так что то, что у них есть эта болезнь, меня не напрягает. Более того, я с огромным уважением отношусь к людям, которых обделила природа, но это не заставило их сдаться. Например, к тому же Стивену Хокингу. Это человек, которого я искренне уважаю. Но отрицать, что они больны, и превращать их в некую «новую нормальность» – полный идиотизм! Здесь то же самое…

– Вы – настоящий и откровенный наци, – взвился Бернар-Анри, тыкая в меня пальцем. Я же подался всем телом в его сторону и, ухватив за пальцы, вывернул их, заставив его взвизгнуть и упасть на колени.

– Поосторожнее со словами, придурок, – прошипел я, – мой народ потерял от нацистов двадцать семь миллионов жизней. И я горло вырву тому, кто посмеет сравнивать меня с ними, – после чего толкнул его в грудь, заставив рухнуть на кресло, и снова повернулся к Уинфри. Вследствие чего охранник, выскочивший из-за кулис в тот момент, когда я опрокинул на колени Леви, растерянно притормозил. Он же рванул останавливать и не допущать, а тут оно само как-то остановилось. Я же продолжил вполне благожелательно: