Каждому по делам его

– Да, так и делаем. Всё равно, что будет с финансами – хрен поймёшь. Так что чем быстрее потратим – тем лучше… – по поводу «подушки безопасности» для семьи я не особенно волновался. Швейцарский франк и скандинавские кроны, не имея сил претендовать на роль мировой резервной валюты, с задачей «семейного резерва» по-прежнему справлялись отлично. Особенно в не очень больших объёмах. А та часть семейной «кубышки», которая была у меня представлена не в рублях, а в валюте, у меня была в основном номинирована именно в них… Евро чувствовал себя куда хуже. Нет, лучше доллара, конечно, но инвестировали в него не слишком много и в основном те, кому инвестировать в другие валюты по каким-то причинам было сильно затруднительно… Юань тоже лихорадило. Но гораздо меньше, чем тот же евро. А вот все остальные валюты – от рупии до всяких там злотых, леев и сумов скакали так, что даже внутри этих стран многие снова переходили на чужую валюту. Одной из которых, к моему сильнейшему удивлению, стал рубль… Нет, он тоже чувствовал себя весьма нервно, вероятно, даже хуже юаня, но держался вполне себе неплохо. Более того, благодаря огромным золотым (именно золотым, а не золотовалютным) запасам, которые, возможно, благодаря тому моему старому совету в настоящий момент вышли на второе место в мире, обойдя и немцев, и японцев и уступив только американцам, а также общему состоянию российской экономики рубль сейчас входил в десятку самых устойчивых валют мира. Аналитики Bloomberg даже настаивали, что девальвация рубля в настоящий момент может быть только искусственной. То есть совершённой исключительно по решению российских властей. Потому что никаких экономических предпосылок к этому нет. А, наоборот, есть все предпосылки к его укреплению…

Наша новая программа называлась «Провинциальная Россия». Идея её состояла в том, чтобы, опять же, «сделать страну», вложившись в такие места, до которых у властей руки дойдут ой как нескоро. Суть программы состояла в том, чтобы вырвать из зыбкой дремоты российскую глубинку, то есть помочь сделать из всех, даже самых глухих российских райцентров, места, в которых станет куда как приятнее жить и растить детей.

Всего в стране насчитывалось около тысячи восьмисот районов. «Столицы» у них были очень разные – от почти семисоттысячного Тольятти до села Ербогачён, центра Катангского района Иркутской области с населением менее двух тысяч человек. И если в Тольятти всё шло своим чередом – строились дома, школы, ФОКи с бассейнами, открывались «Кванториумы», обустраивались скверы, парки и набережные, то в большинстве таких мест, как Ербогачён и Нема, инфраструктура будто замёрзла в прошлом. Причём часто даже не в позднем советском. Там асфальт до сих пор мог отыскаться максимум на центральной улице. И это, повторюсь, – максимум!

Ну я и решил – какого чёрта! Сделаем из глубинки России новую Финляндию. Ну, насколько сможем. Все города и веси точно не охватим – денег не хватит, нам же ещё конкурсы «Лучший врач», «Лучший учитель» и «Лучший полицейский» финансировать. Плюс все те программы, которые я начал ещё раньше. Тот же медицинский фонд – мы с его помощью в год возвращали к полноценной жизни почти три сотни семей. Тысячу с лишним человек! Потому что какая же это полноценная жизнь, когда рядом с тобой загибается близкий и родной человек – это не жизнь, а выживание… Ну и от помощи Союзу десантников я также отказываться не собирался. Но на то, чтобы «масштабировать» уже практически успешно завершившуюся программу «Кремли России», чем, по существу, и являлась для нас «Провинциальная Россия», на всю страну – должно было хватить. Особенно учитывая то, что в связи со всей этой катавасией стоимость биткоина взлетела до немыслимых величин. Люди пытались сохранить свои деньги каким угодно способом, и «биток» казался многим отличным выбором!