Каждому по делам его

Большая часть денег, которые я определил в семейные, сейчас лежала на счетах нескольких российских банков, а остальные – те, которые я определил как «секретную подушку безопасности», очень постепенно «распихивались» по всему миру. Медленно. Тайно. Со всеми предосторожностями, какие я успел освоить и за ту, и за эту жизнь… Что же касается тех, что оставались в России, то они были положены на депозит. Тратить их я не собирался, потому что считал, что нам вполне хватит процентов. Ведь один процент от миллиарда долларов – это десять миллионов. Хватит на год? По-моему, вполне. Тем более что где жить, на чём спать и на чём ездить нам есть. Да даже если и не было бы – в год ведь не один процент капает. А самый дорогой дом на Рублёвке, представляющий из себя дворец площадью в несколько тысяч квадратов, с залами, заполненными роскошной мебелью, и с участком в несколько гектаров стоит… ну вряд ли больше пятидесяти миллионов долларов. Так что он мне вполне доступен. Ну, может, не раз – и выложить из кармана, хотя и тут надо посмотреть, насколько это «не больше», но с учётом кредита, который мне при подобных гарантированных доходах даст любой банк – без проблем. Но мне такой и не нужен. Мой «Сияющий замок» тоже немалой площади, но для жизни обустроен намного лучше. Есть всё что надо – и ничего лишнего. Да и с площадями – две трети их занимает крытый внутренний двор с апельсиновыми, мандариновыми и самшитовыми деревьями, ягодными и декоративными кустами, цветами, голубой «новогодней» елью в центре и частично заходящим под купол открытым бассейном. Вид, запахи, звуки – м-м-м… Даже зимой. Цветы цветут, апельсины маленькими солнышками висят, даже птички чирикают. Потому что у меня не просто крытый двор с посадками, а э-ко-ло-ги-чес-кий кластер! Со всем, что нужно для комплексного существования, – от растений до птиц и насекомых. Так что не зря наши старики любят там устроиться подремать. Да и не только старики, если честно… Все, кто был у нас в гостях, только восторженно ахают. А кое-кто уже даже и сам начал строить себе нечто подобное вместо комодообразных дворцов в стиле какого-нибудь «Луя» с сотней комнат, до отказа заполненных пафосом. Да, по существу, все, кто может себе это позволить. Только «кавказ» держится и не сдаётся. Причём весь – от армян и до дагестанцев с кабардино-балкарцами. Есть среди моих контактов и такие. Причём многие во всём остальном вполне себе адекватные люди, а вот в этом – исключительно «дорохо-бохато»… м-да.

– Роман, Елена, – к нам подскочила Камилла Лэкберг, взявшая на себя роль нашего гида на этом пафосном мероприятии. Эта милая шведка тоже была писателем, причём детективщиком. В 2008 году она даже получила «Гран-при полицейской литературы». Впрочем, это была не первая её награда…

– Оу, поздравляю, – улыбнулась она Бурбашу, заметив его за мной. – Рада за вас.

– Я тоже рад за себя, – усмехнулся тот, – вот только премию надо разделить на две части и половину вручить вот ему.

– Оу! Я не знала, что вы так высоко оцениваете помощь вашего друга в финансировании ваших исследований, – шведка удивлённо вскинула брови.

– Да в каком финансировании… – снова начал заводиться свежеиспечённый лауреат. – Да если бы не…

– Так, началось: наша песня хороша – начинай сначала, – прервал его я по-русски. – Ну вот чего ты опять завёлся? Всё ж давно обсудили! Я горд и счастлив, что у меня в друзьях есть аж целый нобелевский лауреат. И что у России таковых теперь двое… ну из живых – ты и Алфёров, – у него была навязчивая идея разделить со мной свою нобелевку. Мол, если б не я – ничего бы не было. Потому что именно я не только профинансировал исследования, но и вообще раскопал начальную информацию, сумел её оценить и вообще выступал инициатором и главным двигателем процесса. Как дитё, ёлы-палы…

– И всё равно…

– Бурбаш! Я сейчас разозлюсь, – рявкнул я. На что тот насупился и обиженно отвернулся. Я подождал несколько секунд, после чего примирительно хлопнул его по плечу.

– Ну что ты куксишься? Радоваться надо!

– Да я радуюсь! Только вот несправедливо, что…

– Так – всё. Пошли лучше на воздух. Подышим. Знаешь какой вид открывается с набережной ратуши? Вот и полюбуемся. Да не тормози – предложи даме ручку. Не волнуйся – мы тебя от Мерседес прикроем, если папарацци засекут. – Женился Бурбаш в Перу. И на перуанке, докторе медицины Мерседес Фернандес-Моралес де Херера, наследнице многих поколений испанских грандов, некогда эмигрировавших в далёкую колонию. Впрочем, от предков у Мерседес остались только гордая фамилия и горячая кровь. Денег они потомкам не оставили. Так что Мерседес пришлось пробиваться самой, вступив на узкую дорожку учёной-медика, каковая и привела её в тогда ещё небольшую лабораторию, возглавляемую одним малоизвестным русским биологом. Который сегодня получил Нобелевскую премию в области физиологии и медицины.