Каждому свое

Он полулежал с подветренной стороны, опершись спиной на гусеницу подбитого танка. Спина была мокрой от собственной крови. Главной мыслью было вспомнить — сколько ее в человеке — пять или семь литров. Воспоминания давались с трудом, хотя было очевидно, что именно два литра играют сейчас решающую роль. В раннем детстве Генрих плакал, слушая любимый романс отца про то, как в степи глухой замерзал ямщик. Мама успокаивала, объясняя, что замерзание, как засыпание, совершенно безболезненно.

«Не спи, не спи! — две маленькие женские ладони хлестали его по щекам. Потом незнакомка расстегнула ватник и легла на него. — Дыши теплом, глубже дыши, только не засыпай! Я сейчас мигом за санитаром сбегаю».

Вскоре появились какие-то тени, уложили его на носилки, долго, раскачивая, несли куда-то, и наконец стало тепло. И здесь уже никто не запрещал, а даже поощрял сон. Жизнь удивительна: то бьют по щекам, чтобы ты не спал, то делают все, чтобы ты мог спокойно поспать — и то, и другое для того, чтобы ты выжил.

И тут наступила полная неразбериха, когда память стала вытаскивать из своих закоулков вовсе ненужные в данный момент воспоминания.

— Стоп! — приказал себе Генрих, чтобы отключиться от тяжелых воспоминаний и вернуться в реальность.

— Что сегодня в первую очередь интересует Центр? — сухо спросил он.

Виктор глянул в потолок, собираясь с мыслями.

— Меня просили передать, что поступающая от вас информация об активном сотрудничестве американских, английских, шведских, французских и иных мировых банков, а также промышленных концернов, сотрудничающих с немцами, высоко оценивается у нас на самом верху. Особенно важно, что вы называете не только страны, но и конкретные промышленные и финансовые институты, а также конкретные лица, которые готовы участвовать в этом предательском сговоре. — Виктор с облегчением выдохнул и заулыбался, довольный тем, что исправно донес до адресата заготовленный текст.

Генриху добросовестность коллеги все больше приходилась по душе.

— Спасибо, Виктор! На что еще просили обратить внимание?

— На любые намерения кого-либо из наших союзников подписать сепаратное перемирие с Германией даже ценой отстранения Гитлера от власти. Насколько я понял из последнего сообщения, если ранее мы были заинтересованы в физической ликвидации Гитлера, то сегодня — в сохранении его жизни. Как ни парадоксально, но это в самом деле так, — улыбнулся Виктор и с удовольствием продолжил: — Рассказывают, что когда Сталину доложили о том, что англичане готовят план покушения на Гитлера, он покачал головой и сказал «Поздно. Всему свое время. Если до поражения немецких войск под Москвой это, может быть, и имело какой-то смысл, то сегодня это вредно для развития событий и для истории. Я готов послать моих лучших охранников в Германию, чтобы он остался в живых и предстал перед судом народов. Это было бы и поучительно, и справедливо». — Что ж, выпьем за справедливость, — предложил Виктор и тут же сказал: — А теперь вернемся к началу. Вас просили приложить усилия к получению более развернутой информации по проводимым испытаниям реактивного истребителя «Мессершмитт-262». Интересует буквально все. Главное же — когда машина сможет принять участие в боевых действиях?

— Постараемся, — Генрих постучал задумчиво пустой рюмкой по столешнице.

Официант воспринял этот жест как упрек и тотчас выполнил желание гостей.

— Что ж, Виктор, у меня сегодня одна серьезная проблема, которую я хотел бы довести до Центра в полном объеме. Для этого я здесь.

— Вот и отлично.

— Совсем немного истории. До начала войны в России большинство не сомневалось, что самым узким местом в экономике воюющей Германии будет, безусловно, топливо. Немцы же догадались об этом гораздо раньше, а потому стали налаживать производство синтетического горючего из угля и даже из репса. А сегодня, в самый разгар войны выяснилось, что самое «узкое» место противника — вовсе не топливо, а всего-навсего, — тут он сделал театральную паузу, — невзрачные стальные шарикоподшипники, которых для военной индустрии требуется несметное количество. Представьте себе, что только в одном бомбардировщике «Фоке-вульф» их напихано более четырех тысяч.

Генрих отпил вина и тут же попросил официанта принести кофе, после чего продолжил: