Каждому свое (СИ)

- Господи! Вот он три дня как приехал, ни посмотрел на меня даже, ни обнял ни разу! Только водка одна на уме! - Она закусила губу, подбородок задрожал, взялся мелкой ямкой.

- Толь-ко вод-ка, - повторила она низким рыдающим голосом. Потом собралась - опрокинула рюмку, запила водой. Шмыгнула носом, вытерла слезы, и сказала трезво:

- Извини, Коля.

Пашка было повесил голову, но тут раздались по-морозному шумные и скрипучие шаги и громкий стук с дверь.

- Да! - рявкнул Паша.

Ввалились двое: Генка Мамай (кличка) и Петька Гарбуз (фамилия). Мамай - крепкий, рыжий мужик, веки в веснушках, синие глаза, волосы жесткие и плотные, зачесанные набок и стоящие упругой волной. Гарбуз - толстый малиноворожий хохол, Пашкин сосед.

Пашка орал от радости:

- От нюховитые! И ведь как знают, когда Пашка гудит!

- Ты скажи, когда он не гудит! - сочно бросил Мамай, протягивая Рае мороженную сохачью печенку в газете:

- Шоколадку построгай-ка нам, хозяйка.

Пашке нравилось все, даже то, что зашел Генка - они всю жизнь друг друга недолюбливали. Прошлой зимой Пашка не дал Генке поршень от “бурана”, у него его просто не было, а тот не поверил, сказал, что Пашка “зажался”, и полгода с ним не здоровался. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если б однажды ночью, во время погрузки на теплоход, у Генки не намоталась на винт веревка, и Пашка не дотащил его до берега. Теперь они общались, но Мамай на Пашку затаил еще больше зуб, и теперь оба находили свой шик, что вместе пьют, хотя война подтекстов продолжалась. Вообще Мамай всех всегда подозревал. Напившись, ни с того ни с сего, вперившись в товарища, грозил неверным пальцем и проницательно щуря глаз, тянул:” Не на-адо! Я зна-а-ю! Я сра-азу по-о-нял!”

Гости сели. Рая достала тарелки:

- Пилимени берите!

Пашка особо не ел, пил, экономя силы, рассчетливо оставляя половинки, да и те заталкивал, давясь. Мамай жахал мимоходом, не меняя выраженья лица. Гарбуз сидел, как тумба, подносил ко рту, резко плескал туда, ставил стопку, и делал ладонью возле открытого рта проветривающее движенье. Мамай не умолкал, плел про дорогу - он куда-то ездил:

- ...заберегу проморозило, как втопил по ней - только шуба заворачиватся! Ну давайте!

- Шуба вон отворачиватся, - сострил Гарбуз, отрывисто захохотав, поставив пустой стопарь, потрепыхав ладонью у рта, и кивая на Пашку - Пашина фамилия была Шубенков -- того аж передернуло от вида полновесного стопаря спирта, исчезнувшего в гарбузовой пасти.

- Сейчас начальника видел, - сменил тему Мамай, - рожа - хоть прикуривай. Опять забыченный.

Разговор заварился вокруг недавно выбранного начальника, который втихоря продал излишки солярки на самоходку, а на деньги слетал на родину под Ростов.

- Сами выбрали, сами и виноваты- хмыкнула Рая.

- Ясно сами... А он раз пошел, раз доверили - значит обязан человеком быть. У него совести нет, а я виноват. Х-хе! Интересно у вас выходит!

- Кому сгореть - тот не утонет! - кричал Паша, - Каждому свое! - разговор ему не нравился, - лучше слушайте историю, по рации слышал. Мужик в тайге сидит, а к нему брат сродный из города приехал. Пошел к нему на участок, а тайги не знает добром. Приходит весь искусанный. Чо такое? Кто тебя? Да собачка, грит, какая-то в капкан попала по дороге, пока выпускал - перекусала всего! - все кроме Лиды захохотали: мужик отпустил росомаху.

- Я эту историю в книжке читал, - сказал Коля.

- Да ты чо! - удивился Пашка, и перевел разговор на печенку, мол, хороша, а ведь у него в брошенной по дороге нарте тоже есть.

- Хозяин... - презрительно хмыкнула Рая, - чужим закусывает, а свое в нарте. Ее уж поди собаки съели. Чо надулся, как мезгирь? Так и есть оно!

Пашка вдруг засобирался назавтра ехать за нартой, норовил затащить в избу и поставить к печке канистру с бензином - развести масло в ведре он уже был не в состоянии, надо на двор идти, мешать. Возмущенная Рая ругала его за эту канистру, грозила выкинуть, тот уперся, как бык - показывал мужикам, кто хозяин. Мужики глядели в тарелки, было неудобно. Паша принес масло в банке. Канистра была налита под завязку, масло не влезло, и бензин вылился, Паша отлил в другую банку, чуть ее не опрокинул. Рая заругалась, что банка от молока. Мужикам надоело бычиться, они уже хохотали:

- Развел вонизьму - Райку поди выживашь!

- Нас-то не выживешь!

- Водку-то не льет так!

- Она его духами, а он ее бензином!