Каждому своё

Однако никто ему не отвечал и навстречу не попадался. Судя по ощущениям, он уже должен был добраться до углубления, в котором укрывалась от урагана Дилара с детьми. Антон осмотрелся. Это место где-то тут, значит, ещё дальше должны быть остальные участники их команды, которые двигались в колонне за Диларой. Он прошёл ещё десяток метров, но ни углубления, ни людей не обнаружил. Наверное, он принял немного правее, когда шёл сюда, надо скорректировать отклонение и выйти к нужному месту. Овечкин сделал поправку и продолжил поиски, но вновь не смог найти искомое. Минут пятнадцать он блуждал в потёмках перемешанного с дымом грязного снегопада, сыплющегося сплошной стеной, потом налетел ветер, и Антон упал в пластилиновую грязь, спасаясь от удара урагана. На этот раз урагана не случилось. Ветер был сильным, яростно швыряясь облаками грязного радиоактивного снега, но не настолько, чтобы создать поток летящих камней. Всё стихло столь же внезапно, как обычно, и Овечкин поднялся на ноги. Он сделал пару шагов в заполненную грязным снегопадом тьму и понял, что не знает, куда идти.

– Олег! Олег! Это Антон! – Овечкин старался говорить спокойно. – Как слышишь меня?

Эфир надсадно трещал и шипел, но ничего похожего на ответ Антон не расслышал.

– Это Антон Овечкин! Я заблудился! Помогите! – закричал он, лихорадочно соображая, что делать. Куда идти? Надо приблизиться к той яме на дистанцию устойчивой радиосвязи, вот только если он пойдет не в ту сторону, то сам уйдет от спасения! Нужно идти по следам!

Но ветер и снегопад быстро уничтожали отпечатки ног, а следопытом он не был. Овечкин пытался перемещаться расширяющимися кругами, так вроде действуют при поиске чего-либо важного, но время шло, а найти путь к яме с костром не получалось. Он подумал, что костер давно разгорелся, и его пламя должно быть видно. Антон вертелся вокруг своей оси, до боли в глазах всматриваясь в падающие потоки грязных хлопьев, но всё равно не видел ничего. Несколько раз ему казалось, что он замечает какой-то отблеск, и Овечкин бросался туда, но всякий раз оказывалось, что это свет нашлемного фонаря отражается от падающей с неба грязи. Антон пробовал двигаться с выключенным фонарём, но никаких признаков огня не разглядел, только заблудился ещё сильнее, и больше выключать фонарь не решался.

Внезапно очередной обломок под его ногой не выдержал веса и резко просел вниз. Нога провалилась на полметра, заставляя Антона закричать от страха, он почувствовал резкую боль в тазобедренном суставе и упал, налетая грудью на какой-то обломок. От сильного удара лёгкие свело, и он не сразу сумел высвободить застрявшую в расщелине ногу. Боль в суставе не позволяла встать, Антон растянулся на спине, подгибая неуклюже вывернутое бедро, и взмолился о помощи, изо всех сил крича в эфир. Двадцать минут непрерывного плача и жалобных стенаний показались ему вечностью, и ушедшая вразнос психика не сразу осознала, что в забитом помехами эфире едва слышно звучат человеческие голоса.

– Его стало слышно лучше, – голос пожарного утопал в трескотне помех. – Правильно идем.

– Выключайте фонари, – Порфирьева было слышно чуть более отчетливо. – Найдем его по свету.

– А если он к нам спиной? – Кажется, молодой техник был к нему ближе всех.

– Нет, – в голосе Порфирьева слышалась усталость. – Это же диванный боец, чемпион по комментам или кто он там, в сетях. Он уже травмировался или просто отчаялся. Теперь лежит на своей дохлой спинке и глубокомысленно светит фонарём в радиоактивные облака. Мы должны увидеть луч, смотри по сторонам внимательно!

– Вон он! – немедленно откликнулся молодой техник. – Я вижу свет!

– Не иди к свету, Володя! – глубокомысленно изрёк Порфирьев. – Мало ли что! Свет во тьме – это подозрительно! Вдруг попадёшь в рай прежде, чем мы найдем этого дебила.

– Я здесь!!! – заорал Овечкин. – Я вас слышу!!! Это я!!!

– Заткнись! – велел Порфирьев. – Не засоряй эфир. В нём сейчас и без тебя сложно.

Где-то через полминуты к озирающемуся Антону вышел молодой техник с привязанным к поясу канатом. Следом за ним по канату вышел пожарный, потом появился Порфирьев. Овечкин порывался благодарить всех за спасение, но Порфирьев злобно повторил приказ заткнуться и склонился над ним, больно ощупывая поврежденную ногу.

– Вывих, – определил он. – Вправим, и сам пойдёт. Саня, помоги зафиксировать сустав!

Пожарный навалился на Антона, больно придавливая его к земле, Порфирьев вцепился в вывихнутую ногу и с диким хрустом провернул её, вставляя сустав на место. От жуткой боли Овечкин взвыл, теряя остроту зрения, но тут же получил удар в солнечное сплетение и задохнулся.

– Заканчивай орать, – негромко заявил Порфирьев, не скрывая злобы. – От твоего бабского нытья в ушах звенит. Надоело. Встал и пошёл! Ждать не будем. Второй раз искать – тоже.