Каждому своё

Он шагнул в снежную кутерьму, за ним направились солдаты с грузом, и эфир затих. Базу развернули быстро, после чего все зашли в палатку и плотно закупорились изнутри. Порфирьев хотел поставить на подступах мины и сигнальные ловушки, но ничего этого у военных не оказалось, и вся надежда была на мрак, снегопад и плохую видимость. Порфирьев заявил, что у него есть ещё сорок минут, поэтому он выйдет наружу и замаскирует базу подручными средствами хотя бы как-нибудь, вокруг должен быть мусор, который можно применить в этих целях. Он покинул палатку, остальные занялись запуском фильтровентиляционной установки и развёртыванием прочей внутренней обстановки.

Пока разжигали походную печку и отапливали палатку, у маленькой Амины началась истерика. Дочурка заходилась в надрывном плаче, жалуясь на жуткую боль в пальцах рук и ног, и охваченная ужасом Дилара не знала, как облегчить её страдания. Медикаментов не было, врачей тоже, колоть четырёхлетнему ребёнку боевые армейские транквилизаторы никто не решился. Лейтенант сказал, что это нервные окончания отходят от сильного переохлаждения, всё пройдёт само, но не быстро. Амина продолжала разрываться от плача, потом у Давида началась интоксикация, и для Антона с Диларой начался сущий ад. Дочурка билась в истерике, сына скрутило в приступах рвоты, его температура подскочила до сорока, дыхание давалось с трудом, Давид тихо стонал, едва слышным голосом сообщая о сильной головной боли, и снова трясся в рвотных позывах. Потом интоксикация началась у активистов и Петровича, следом попадали на пол молодой техник с пожарным, корчась в мучениях, и приступ рвоты скрутил Дилару. Антон бросился к жене, моля солдат о помощи, но у военных один за другим тоже началась интоксикация. Полковник с генералом срывали с них шлемы, чтобы не забрызгало рвотными массами, и Овечкин видел вокруг лишь множество хрипящих людей, содрогающихся от тошноты или катающихся по полу от боли среди сорванных с голов противогазов, гермошлемов и респираторов.

Он метался между женой и детьми, пытаясь вытирать им лица и удержать бьющихся близких от соприкосновения с горячими стенами печки, и столкновения с другими страдающими, но это помогало мало. Давид задыхался, Амина плакала не переставая, Дилара просила пить, но он не знал, где взять воду. Военных ломало от боли, полуживые старшие офицеры тряслись в кашле, отхаркиваясь кровью, всюду стояли надрывные стоны, кто-то хрипел, потеряв сознание, и Антон с ужасом увидел, как маленькую Амину начинает тошнить, а её глаза закатываются. Последнее, что он запомнил, была острая ломота в костях и тяжёлая головная боль, обрушившиеся на него внезапно. Ставшие ватными ноги безвольно подкосились, желудок пронзило резью и вывернуло наизнанку. Овечкин упал, содрогаясь от сухой рвоты, и понял, что его пылающие огнём лёгкие не могут сделать вдох. Он то судорожно хватал ртом воздух, то пытался стошнить что-то едкое, заполнившее внутренности, не желающее выталкиваться наружу, то вновь пытался сделать вдох. Перед застланными мутной пеленой глазами появился расплывчатый силуэт, и Овечкин понял, что в палатку вернулся Порфирьев.

– Олег… – надсадно прохрипел Антон, вспоминая подозрения жены. – Дай мне антидот…

– Нет никакого антидота, – Овечкин почувствовал, как чья-то рука укладывает ему на лоб что-то холодное. – Антирад разрушает клетки организма. Тут биорегенератор нужен. Терпи. Ты был в скафандре, должен выжить…

Голову вновь обожгло изнутри, легкие сковало судорогой, и Антон провалился в наполненное горячечным бредом беспамятство.

День шестой

Сложенный из обрывков упаковочного картона костёр быстро занялся пламенем, выхватывая из окружающего мрака замызганный пол станционной платформы, и стоящие вокруг люди потянули к огню озябшие руки. С десяток ближайших к костру людей выключили фонарики своих коммуникаторов, на заднем плане множество небольших световых лучей пришло в хаотичное движение.

– Загорелся! – констатировал кто-то из темноты. – Надо собрать больше костров! Одного на всех не хватит! Один костёр разожжем у входа в вагон с продуктами, чтобы никто не вошёл туда незамеченным!

– Картона надолго не хватит! – возразил ему другой активист. – Нужно топливо посерьёзнее!

– Разберём вагоны, там должен быть горючий материал! – предложил ещё один.

– Вытаскивайте мебель из служебных помещений, – заявил фельдшер. – Там всё из деревоплиты, гореть будет. Кто-нибудь, помогите вынести больных к костру! Самостоятельно им не выйти!