Каждому своё

– Диля? – Овечкин заторопился к жене. – Как ты себя чувствуешь? С тобой всё в порядке? – Он подхватил армейскую флягу с водой, лежащую возле печки. – Пить хочешь?

Антон торопливо отвинтил крышку и протянул флягу Диларе, но та не шелохнулась. Тогда он сделал глоток сам. Теплая вода отдавала какой-то химией, но едва организм ощутил во рту влагу, пить захотелось настолько сильно, что Овечкину стоило огромных трудов остановиться и не осушить полупустую флягу целиком.

– Надо дать воды Амине, – он заставил себя оторваться от горлышка и поискал глазами дочурку.

Амины нигде не было, и он осмотрел палатку ещё раз. Его взгляд вернулся к лежащему возле жены свёртку, он увидел остекленевший взгляд Дилары и всё понял.

– Что… – Антон запнулся от ужаса. – Как это… Не может быть… этого не может быть… Развяжите её! Она без сознания, она может задохнуться! Ей необходим воздух!

Овечкин бросился к свертку, вцепляясь в измазанный грязью брезент, и попытался развязать узел.

– Не надо… – тихо произнесла Дилара бесцветным голосом, не двигаясь с места. – Не тревожь её… Ей было очень больно… Не развязывай… не хочу видеть…

Она вновь умолкла, не переставая смотреть в никуда, и Антон замер, не в силах отпустить свёрток. Он упал на колени, уткнувшись в свёрток головой, и зарыдал.

– Убери голову, – негромко прорычал Порфирьев. – Брезент фонит.

– Что?.. – Овечкин посмотрел на него мутным взглядом, и вскочил, вспыхивая ненавистью: – Это ты виноват! Ты! Надо было оставаться в метро! Убью, сволочь!!!

Антон бросился к ближайшему спящему военному и схватил его автомат. Порфирьев резким движением выхватил боевой нож и мощным броском отправил его в голову Овечкина. Прежде, чем Антон смог что-либо понять, тяжёлая ножевая рукоять врезалась ему в лоб, и он упал навзничь, роняя оружие и хватаясь за раскалывающуюся от боли голову.

– Я тебя за собой силой не тащил, – флегматично изрёк Порфирьев, укладывая на лоб Петровича очередной холодный компресс. – Сами пошли.

– Капитан… – очнувшийся генерал поднял голову и хрипло просипел: – Не убивай его. Инженер-механик может пригодиться. Нам потребуется техника, иначе все передохнем.

– Я в курсе, – безразлично ответил амбал. – Ему рукоятью прилетело. Жить будет.

– Дети умерли? – Генерал откашлялся, и его голос стал внятным. – Не пережили интоксикацию?

– Девочка умерла, – сообщил амбал без тени эмоций. – Парнишка выжил.

– Повезло, – генерал опустил голову. – Думал, оба умрут. Передозировку антирада без биорегенератора не каждый взрослый пережить может. Радуйся, инженер… есть чему. Все, кто остался в метро, не проживут и пары суток. Капитан, сколько мы уже здесь?

– Четырнадцать часов.

– Значит, ещё десять – и можно выходить. – Генерал с трудом огляделся: – Ещё потери есть?

– Больше нет. – Порфирьев сделал паузу и добавил: – На этот раз. У нас больше нет антирада.

– У нас есть, – генерал закрыл глаза, – поделимся… Попить бы… есть вода?

– Талая. Я отфильтровал и провёл обеззараживание. На вкус дрянь, зато пить можно. Понемногу.

Здоровяк скользнул взглядом по отброшенной Овечкиным незакрытой фляге и достал ещё одну, уложенную между спящими больными. Порфирьев передал её генералу, и тот жадно приложился к горлышку. Он сделал несколько глотков и отдышался, с сожалением взвешивая флягу в руке.

– Как ты выходишь за снегом без антирада? – поинтересовался он. – У тебя защита слабая.

– Я не выхожу, – ответил Порфирьев. – Входной полог приоткрываю, просовываю руку и нагребаю снега. Там сыплет, как из ведра.

– Облучишься, – безразлично констатировал генерал, завинчивая флягу.

– Другой воды нет, – Порфирьев пожал плечами. – Народ как от интоксикации отходить стал, все пить просить начали. Надо было что-то делать. Без воды никто на ноги не встанет. Ваш лейтенант сказал, где химия для обеззараживания лежит, а снега за бортом хватает. Вы говорили, что если выберемся из блокады роботов, то у нас есть шансы. Куда пойдём?

– Считаешь, что уже выбрались? – генерал закашлялся. – Тринадцать километров – не гарантия.

– Роботы за нами не пошли, – Порфирьев переместился к следующему больному. – Может, неинтересны мы им. Или не нашли они наш след вовремя, а потом его снегом засыпало. Если они работают в заданном квадрате, то без оснований уходить из него не будут. Нам ещё десять часов тут сидеть, так что, если нас найдут, мы об этом узнаем.

– Это точно, – ухмыльнулся генерал. – Ты говорил, что к «Подземстрою» хотел идти. Это правильное решение. По нему глубинными не били, по крайней мере, пока не пропали остатки связи, такого не было. Есть шанс, что «Подземстрой» уцелел. Там собственный реактор, замкнутый цикл, гидропоника, медблок – лет на сто этого хватит.

– Дотуда почти пятьсот километров, – поморщился Порфирьев. – Я думал, что за Москвой есть незараженные территории. Планировал выйти туда по кратчайшему, и со временем добраться до «Подземстроя». Но если сейчас везде, как здесь, то пешком не дойти. Нужен транспорт повышенной проходимости. Я не знаю, где такой взять. Вокруг одни ошмётки. Можно попытаться поискать воинские части, но вряд ли от них осталось больше.