Каждому своё 4

– Тех рванул так, что кузов с противником сорвало с грузовика в два раза быстрее, чем планировалось! Мы чуть не въехали в зад второй машине! Термобарические гранаты, из которых мы сделали мины внутри кузова, рванули через десять секунд, но взрыв было слышно очень хорошо! Даже если вдруг кого-то не убило сразу, радиация уже его добила. Выживших нет, кузов разлетелся на мелкие куски, все чисто.

Он перестал улыбаться и подытожил:

– Ни у кого даже времени не было понять что-либо. Сразу после объявления тревоги Варяг отдал в эфире команду водителям «Делай, как я!» и рванул через пыльный мрак на полном ходу. В кабине крайнего грузовика его команды не услышать, на поверхности рация так далеко не ловит, но команду передали по цепи из средней машины. У Варяга в отряде реально взаимодействие отработано на уровне! Никто не ускоряется, не тормозит и не поворачивает просто так. Всегда по цепи приходит предупреждение о маневре, и делается это с учетом времени на реакцию. Он всегда знает и что со средней машиной, и что с крайней, хотя сам ведет головной вездеход и видеть замыкающего не может. Через секунду после первого взрыва Варяг выяснил, что наш грузовик не потерял ход, и тут же начал ускорение всей колонной. Короче, взрыв и его вспышку слышали и видели многие, этого всем хватило. Пиджак даже решил, что он тоже видел глаза роботов. Во время стоянки он об этом говорил.

Абрек страдальчески скривился:

– Шайтан бы побрал эту долбаную интоксикацию! Я уже забыл, какая это жопа! Думал, подохну от боли. Как Варяг терпит это раз за разом – не представляю! Я туда больше вообще не хочу!

– Думаю, больше вам корчиться от интоксикации посреди пустоши не придется, – торжественно объявил Брилёв. – Мы достигли главного: обезвредили бомбу замедленного действия! Теперь мирной жизни Центра ничто не угрожает! Наконец-то настала возможность сосредоточиться на спасении биоферм, но этим есть, кому заниматься. Мозг! Когда техника будет готова отправиться за продовольствием?

– Обслуживание проведем за сутки, – ответил Миронов. – Еще пара дней уйдет на установку и первичные испытания нашего недо-автопилота. Мы назвали его «недопилот».

Инженерная команда криво заухмылялась, демонстрируя недовольство несовершенным техническим решением, и кто-то из людей Миронова пробурчал, мол, хорошо еще, что гирокомпас работает. Так бы вообще был полный финиш.

– В общем, конкретно технику мы готовы выставить на маршрут через шесть смен, – продолжил Миронов. – Но чем заменить потерянный кузов, мы не знаем. Наверное, можно разобрать стену внешнего ангара, она сделана из стенок транспортировочных контейнеров, но это опасное решение. Без стены крышу может раздуть ураганами изнутри. Останемся не только без стены, но и без ангара.

– Ищите способы! – заявил Брилёв. – Не хватало погубить биофермы сейчас, когда Росрезерв снова наш! Нам достаточно проблем с этими роботами! Найдите решение! Разбирайте, что хотите, лишь бы на пользу! Жду от вас предложений через сутки! Через две недели биофермы должны получить первую поставку продовольствия, иначе в аквазоне мальки попередохнут! Следующее совещание проведем после выписки спецназа из медотсека, сейчас все свободны! И еще раз поздравляю с успешной операцией!

* * *

Биорегенератор сообщил об окончании лечебной процедуры, и Ингеборга замерла, вчитываясь в густые столбцы данных, рябящих красными позициями. Усталые от тяжелого недосыпа глаза болели и отказывались наводить резкость, приходилось понижать яркость дисплея, чтобы смотреть было не так больно. За прошедшие четверо суток ей удалось поспать всего три часа, голова сильно болела в местах недавно залеченных травм, веки были словно чугунные, удерживать их в открытом положении стоило неимоверных усилий. Но выделить время на сон было совершенно невозможно, в операционной царил самый настоящий молчаливый ад, и ужас происходящего подстегивал ее, словно кнутом.

Все было плохо сразу везде. Спасательная экспедиция вместо ожидаемых четырех десятков выживших людей привезла всего шестерых. И все они фактически были обречены. Постоянный прием антирада превратил их организм в быстро угасающую свалку почти не функционирующих внутренних органов, иначе охарактеризовать состояние пациентов Ингеборга не могла. У самого тяжелого из пациентов было пятнадцать циклов антирада подряд с минимально допустимыми интервалами. Он умер на следующий день прямо в биорегенераторе, изможденный организм не перенес проводящейся операции. Второй из спасенных прожил лишь на сутки дольше.