Каждому своё

Газета называлась «Жареные сплетни» и на обозначенной странице действительно была напечатана история, которую только что услышал Константин в вольном пересказе любовницы. С фотографии на него смотрела пожилая матрона в лиловых кудельках, к плечу которой прислонилась античной красоты девица… с зелеными глазами Клары и ее бронзовыми локонами. Ошибки быть не могло. Значит, он ее не убил — и то слава Богу. А то, что память утрачена, еще лучше, теперь ему вообще ничего не грозит. Клара свое получила, пусть теперь живет безмятежно, у него и так забот хватает. Но все-таки везучая сучка оказалась, вместо кладбища угодила в особняк американской миллионерши, да еще в качестве законной наследницы…

— Собирайся, — приказал он любовнице. — У меня через два часа деловая встреча.

Примерно через час швейцар гостиницы «Англетер» помог уложить в багажник черной «Ауди» два объемистых чемодана с «приданым» отставной фаворитки. Сама она юркнула в машину и забилась в угол, а на переднее сидение прошмыгнул секретарь, здорово напуганный нахлобучкой, которую получил от шефа за забывчивость, и мечтающий только о том, чтобы обошлось без кровопролития, то есть без увольнения. Последним в машину на заднее сиденье справа уселся Константин — он терпеть не мог ездить рядом с шофером. По целому ряду причин, одной из которых была все та же боязнь покушения, лишь слегка отпускавшая его вне Москвы.

— Поехали! — приказал он. — Сначала на Московский вокзал.

Машина медленно отползла от подъезда, развернулась и поехала в указанном направлении. Развить хоть какую-то скорость не удавалось: пробки в Питере ничуть не отличались от московских.

— Сейчас выйдем на приличную улицу, — сказал шофер, притормаживая у светофора на не слишком оживленном перекрестке. — Минут через десять…

Договорить он не успел. Сзади справа «Ауди» догнал мотоциклист в черной кожаной куртке и черном шлеме. Неуловимым движением он выхватил из-под куртки то ли короткоствольный автомат, то ли длинноствольный пистолет, и выпустил всю обойму в стоявшую рядом машину, буквально прошив ее в длину. По случаю жаркой погоды окна в машине были открыты и шансов уцелеть у седоков практически не было.

Закончив стрелять, мотоциклист дал по газам и исчез в проходных дворах. Все продолжалось от силы тридцать секунд, хотя немногим свидетелям со стороны они показались часами.

Визжали женщины, гудели машины, вдали послышались сирены милиции и «скорой помощи», услуги которой, впрочем, не понадобились. Константин Задонский, он же Костя-Гроб был убит наповал пулей в висок, секретарю пуля попала в затылок, шоферу — в шею. Все они скончались на месте, а между задними сидениями и спинками передних на полу корчилась в агонии юная блондинка с развороченной грудной клеткой. Она так и не поняла, что произошло и почему ее короткая жизнь так стремительно и нелепо закончилась.

— Своих нам мало, — хмуро сказал капитан милиции, осматривавший место происшествия, своему помощнику, — теперь возись с москвичом. У себя, что ли, пулю схватить не мог, обязательно за этим надо было в Питер переться? Своих «глухарей» не разгрести, а этот — стопроцентный «висяк».

— Это точно, — вздохнул помощник. — Только ведь никто ни часа своего не знает, ни места, верно?..

В Сочи Зоя смотрела, как плещутся в море Евгений с Алиной и думала: Господи, какая же я счастливая женщина!

Зоя не знала, что она еще и очень везучая женщина.