Каждые пятнадцать минут

Я привел в движение столько схем, протянул столько ниточек, задействовал столько людей, что всех и не знаю в лицо.

В моей жизни было так много лжи, а возможно, вся моя жизнь была ложью – не важно.

Я лгал всем. Даже вам.

Я и вас обвел вокруг пальца, прямо сейчас.

Вы увидите, что я имею в виду – когда придет время.

Когда случится моя самая большая ложь, моя самая крупная афера, когда сработает моя лучшая схема.

Будет много смертей и крови, а в конце я буду праздновать победу.

И игра наконец закончится.

А потом начнется другая.

Глава 47

На следующее утро Эрик стоял рядом с Полом в большом холле участка, готовясь к выходу. Два полицейских в форме негромко разговаривали о чем-то в дальнем углу, где находились столы и полки с папками разных цветов. Им пришлось потрудиться, чтобы к утру дело Эрика было готово и ему было выдвинуто обвинение в нарушении Уголовного кодекса Пенсильвании. Его сфотографировали, и хотя фотографий он не видел, он вполне мог представить себе, каким несчастным и жалким он на этих фотографиях выглядел. Подушечки пальцев ему намазали старыми добрыми чернилами – и сняли отпечатки пальцев.

Пол принес ему другую одежду, и Эрик смог переодеться: теперь на нем была свежая белая рубашка, серые слаксы и новые лоферы, так что если он и был преступником, то весьма неплохо одетым.

Пол повернулся к нему, поправляя свой темно-синий шелковый галстук, который великолепно гармонировал с серой рубашкой и очередным безукоризненно сидящим костюмом из легкой темно-серой шерсти.

– Эрик, давайте-ка поторопимся. Я припарковался прямо перед выходом, так что путь свободен. И кстати – я принес вам еще один мобильник, но если вы опять его потеряете, я вычту его стоимость из вашего пособия.

– Спасибо. – Эрик заставил себя улыбнуться.

– Я пытаюсь вас подбодрить.

– Я знаю. Я подбодрился.

Пол окинул его взглядом, сузив глаза, словно опытный портной.

– Вы чертовски хорошо выглядите. Вам отныне всегда нужно одеваться именно так.

– Я выгляжу как вы.

– Точно! – Пол хихикнул тихонько, потом его усмешка исчезла. – Пока мы не ушли – давайте выработаем план для журналистов. Они все еще здесь, и их даже больше, чем раньше…

– Подождите секундочку. А где Макс? Где они его держат?

– Я не знаю. И вас это не должно беспокоить, понятно?

– Я просто спросил. Ведь здесь только одно крыло с камерами, разве нет? Я ожидал, что они приведут его ночью, но этого не произошло. Они отправили его куда-то в колонию для несовершеннолетних или что-то в этом роде?

– Эрик, серьезно. – Пол со значением посмотрел Эрику в глаза. – Какое из слов в предложении «Макс – это не ваше дело» вам непонятно?

Эрик заставил себя произнести то, чего боялся.

– Я… просто хочу знать, жив ли он.

– О, с ним все в порядке. – Выражение лица Пола смягчилось. – Простите. Он жив.

– Они вызвали ему адвоката и оказали психиатрическую помощь?

– Понятия не имею.

– Они уже выдвинули против него обвинение?

– И снова мой ответ – не знаю. Но сомневаюсь.

– Я знаю, я понимаю, что вы хотите, чтобы мы официально отделились друг от друга, но… есть ли способ это узнать?

– Если вы будете хорошо себя вести. Может быть. – Пол закатил глаза, затем взялся за свой брифкейс. – Ну, теперь мы можем идти?

– А Ньюмайер не говорил, что он собирается делать? Он знает, вышел ли уже прокурор в суд?

– Я же вам сказал, я думаю, что, скорее всего, еще нет, но они не будут тянуть, эти змеюки.

– И как вы думаете, сколько времени это займет?

– Что?

– Сколько времени им понадобится, чтобы дойти до суда и получить приговор?

– Думаю, во вторник начнут. А к пятнице, в крайнем случае, к понедельнику все закончится.

– Так быстро?

– Да. Им нужно держать вас в напряжении. – Пол повел его к дверям. – Прокурор и Ньюмайер дают пресс-конференцию у выхода через пятнадцать минут.

– Вот как? – Эрик был удивлен, хотя и понимал, что его удивление наивно.

– Да, и я хочу увезти вас отсюда до этого. Думаю, они специально подгадали время. А как только она начнется, газетчики тут же вступят в бой.

– Как вы думаете, что он будет говорить?

– Мы послушаем в машине, Говард Стерн ведет прямой эфир. Я сказал прессе, что мы не будем делать заявления, и постарался, чтобы это стало известно всем, кто собрался сейчас около этого здания.

– Это хорошо. Я не хочу ничего говорить.

– Я так и понял, поэтому говорить буду я.

Эрик смутился.

– Мне показалось, вы сказали, что мы не будем делать заявлений.

– Нет, я сказал, что позволил им считать, что мы не будем делать заявлений. Но мы будем. То есть я буду.

– И что вы скажете?

– Пока не знаю. Что-нибудь потрясающее. Я всегда выступаю экспромтом, поэтому кажется, что слова идут прямо из сердца.

– Но ведь так и есть.

– Ну да. И плюс выглядит эффектно.

Эрик решил пропустить это мимо ушей.

– Я похож на пройдоху, но на самом деле это не так. Знаете, Эрик, Гарри Трумэн никогда не говорил: «Устройте им ад». Он говорил: «Я просто сказал им правду, а они сами решили, что это ад».

– Он такое говорил? – засомневался Эрик.

– Да. Вы что, не читали? Вам надо больше читать, Эрик. Впрочем, довольно разговаривать, давайте-ка шевелиться.