Каждые пятнадцать минут

Эрик не ответил, потому что сам в данный момент находился довольно далеко от собственной лужайки – на стоянке около Колледжа округа Дэлавер.

– Но ведь… полиция должна знать, что у Рене был бойфренд?

– Я думаю, полиция вполне в состоянии выяснить, что у нее был бойфренд. Я думаю, это не самая сложная задача на свете.

Эрик сомневался.

– Но их отношения были тайными – ее родители, например, не знали о них.

– Тогда как же о них узнали вы?

– Я… я встречался с матерью Рене и…

– Вы – что?! Вы встречались с матерью убитой девушки? Когда? Как?!

– Она мне позвонила. Она умоляла меня с ней встретиться. Я ей ничего не сказал и не сделал ничего предосудительного.

– Эрик… Сама встреча с ней – это верх предосудительности, что бы ни значило это слово! Кто вообще сейчас использует такие слова? Разве это ваше дело? И что произошло во время встречи? Где вы вообще?!

– Это была короткая встреча в ресторане. Она просила меня, просто умоляла рассказать ей все, что я знаю о Максе. Но я отказался. Тогда она в конце концов стала угрожать иском против меня, но я решил не обращать внимания.

– Да вы шутите! Это вообще-то довольно опасная штука. Почему вы не сказали мне о встрече?

– Я знал, что вы скажете «нельзя».

Пол фыркнул.

– Кто еще там был?

– Никого.

– Она не привела с собой адвоката или кого-то в этом роде?

– Нет.

– У нее не было звукозаписывающей аппаратуры?

– Да нет, конечно.

– Откуда вы знаете?

– Просто знаю – и все.

Пол застонал.

– Вы записывали вашу беседу?

– Разумеется, нет.

– Она же может позвонить в полицию. Может сказать им что угодно. Она может даже сказать им, что вы признались в убийстве!

– Она этого не сделает.

– Вы не можете этого знать наверняка!

– Вообще-то могу. Она убитая горем мать, пытающаяся сделать хоть что-нибудь для своего погибшего ребенка. Что действительно важно – это то, что она не знала про бойфренда Рене, про Тодда. А значит, и полиция может о нем не знать.

– Подружки Рене наверняка знают о нем. Моя жена, например, рассказывает своим подругам абсолютно все.

– Они могут не сказать – если Рене хотела сохранить эти отношения в секрете, они могут решить и дальше не раскрывать ее тайну, раз уж она все равно уже умерла, а у полиции уже есть подозреваемый в убийстве.

– Эрик, но ведь вы как-то узнали эту информацию – значит, и копы смогут ее раскопать. У них тоже есть интернет. Ну, я так думаю, по крайней мере.

– Но они просто не будут искать. Плюс мать Рене сказала мне, что в распорядок дня Рене входила прогулка с собакой каждое утро, и я думаю, что на этих прогулках она встречалась с Тоддом. Тодд вполне мог убить ее – и я вам скажу, я считаю, что у него рыльце в пушку.

Эрик не хотел вдаваться в подробности, потому что тогда ему пришлось бы рассказать об услышанной от Макса ссоре Рене с ее бойфрендом.

– Эрик, ну откуда вы можете знать, что у него рыльце в пуху? Из школьных сплетен? Или он сейчас у вас дома?

– Поверьте, вы не хотите этого знать. У меня есть номер его машины, я пришлю вам смской. А то, что Рене гуляла с собакой каждое утро, – доказанный факт. И любой, кто ее знал, знал и то, что она одна гуляет с собакой в одно и то же время в одном и том же месте.

– Эрик, пожалуйста, остановитесь…

– Вы позвоните в полицию и скажете им о Тодде Шулере? И еще скажите им расспросить всех добровольных дружинников, может быть, кто-нибудь из них видел его машину в окрестностях Пикеринг-парка в то утро, когда случилось убийство, или в другие дни.

– Если я сделаю это – они поймут, что информация исходит от вас.

– И что? Я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы от них. Я даже думал о том, чтобы анонимно позвонить на телефон доверия, но не уверен, что они относятся к анонимным заявлениям достаточно серьезно.

– Думаю, достаточно серьезно.

– Но я не хочу действовать таким образом. Я хочу точно знать, что мое сообщение получено. Я хотел бы передать всю эту информацию и Мэри, но заранее знаю, чтó вы мне скажете: не звонить ей.

– Слава богу, вы наконец-то услышали хоть что-то из того, что я говорю. Нет, мы не можем ей звонить. Я скажу вам, почему я как раз собирался вам позвонить. Я разговаривал с новым адвокатом Макса, Лайонелом Болтоном. Он один из лучших адвокатов по уголовным делам в нашем городе.

– Прекрасно!

– Нет, совсем не прекрасно. Я уверен, что он взялся за это дело потому, что оно имеет большой резонанс, а Лайонел любит сделать из мухи слона.

– Но я думаю, что данный случай и так вполне тянет на слона. Макс нуждается в психологическом освидетельствовании, поэтому они должны предоставить ему лечение, которое ему необходимо, а потом его адвокат покажет кузькину мать Ньюмайеру…

– Эрик, ваша наивность трогает меня до слез. Вы просто какой-то невинный младенец.

– В каком смысле?

– Единственный человек, который может увидеть кузькину мать в данном случае, – это вы. Лайонел мне, конечно, не рассказывал о своей стратегии, но я уже сталкивался с ним раньше по работе. Он никогда не играет в команде. Его девиз – «разделяй и властвуй».

– Как это?

– Он попрет на вас, Эрик. Он будет придерживаться версии, что это вы манипулировали Максом – этим слабоумным юным парнишкой.