Каждые пятнадцать минут

– Ты не можешь госпитализировать его только потому, что ему может понадобиться госпитализация в будущем. Так нельзя делать. Существуют правила, и ты знаешь их не хуже меня.

– Он стоит на краю пропасти, и я позволяю ему упасть.

– Ты действительно опасаешься суицида?

– Это очень возможно.

– О боже. – Лори нахмурилась. – Я бы послала бригаду «скорой помощи» к нему, но сейчас все на вызовах. Ты ему что-нибудь выписывал?

– Я дал ему рецепт на «Флуоксетин», двадцать миллиграммов, начальная доза. В пузырьке тридцать таблеток.

– Это ведь не опасно, да?

– Нет, – уверенно ответил Эрик. – Это не убьет его, даже если он выпьет целый пузырек разом. Он просто будет словно пьяный в хлам. «Флуоксетин» безопаснее, чем антидепрессанты старого поколения. Даже высокие дозы, например сорок или шестьдесят миллиграммов, не убьют тебя, если ты выпьешь весь пузырек разом.

– Это хорошо.

– Позвоню-ка я в полицию. – Эрик набрал 911. Ответили немедленно, и он сказал: – Здравствуйте, я доктор Пэрриш из больницы Хэвмайер, и мне нужно срочно проверить одного пациента, его имя Макс Якубовски, и я опасаюсь, что он может покончить с собой. Ему семнадцать лет, и его бабушка только что умерла в их общем доме естественной смертью. Мне нужно, чтобы вы послали кого-нибудь к нему в дом удостовериться, что с ним все в порядке.

– Хорошо, доктор, – ответила женщина-диспетчер. – У вас есть адрес? И повторите, как его зовут?

Эрик пролистал адресную книгу в телефоне и дал ей всю необходимую информацию. Он вдруг сообразил, что Макс, должно быть, звонил ему с городского телефона, поэтому номер на экране и был незнакомый.

– А можно ваш адрес и номер телефона, доктор Пэрриш?

Эрик продиктовал ей и эту информацию.

– Пожалуйста, пошлите туда наряд, прямо сейчас. Не медлите!

– Наряд уже выехал, пока мы с вами разговариваем.

– Они едут из полицейского участка? Потому что, я думаю, оттуда не меньше двадцати минут до его дома…

– Доктор Пэрриш, я всего лишь диспетчер. Я не могу вам сказать, откуда они едут, но я уверяю вас, что они будут там как можно скорее.

– Могу я попросить, чтобы они позвонили мне, когда приедут туда?

– Вообще-то это не по правилам…

– Пожалуйста, попросите полицейского позвонить мне, это вопрос жизни и смерти! – Эрик не хотел слышать никаких возражений. Он часто встречался с полицейскими города, когда те доставляли его пациентов в приемное отделение больницы. И они всегда были рады помочь ему, чем могли, – неважно, по правилам это было или нет.

– Окей, я передам им, чтобы позвонили, доктор Пэрриш.

– Большое спасибо. До свидания. – Эрик отключился, во рту у него пересохло. Следующие несколько часов должны стать критическими для безопасности Макса, и Эрик знал, что не успокоится, пока снова не услышит голос мальчика. – Нам нужно позвонить.

– Хорошо. Тогда почему бы нам не присесть? Вот отличная скамейка.

– Мне и так хорошо. – Эрику не хотелось садиться. Стоя, он почему-то ощущал себя увереннее – одному богу известно почему. Он представил себе, как Макс сидит один, в пустом доме, наедине с телом умершей бабушки – бабушки, которая стала ему матерью взамен настоящей.

– А выглядишь ты неважно, ты очень бледный. Давай-ка, садись.

Лори махнула в сторону скамейки с памятной доской на спинке.

– Я пытаюсь сообразить, что еще можно сделать.

– Ты больше ничего не можешь сделать. Теперь остается только ждать его звонка – или звонка полиции. Давай же, мы стоим прямо на середине дороги, загораживая путь велосипедистам! – Лори пошла к скамейке и потянула его за собой.

– Только бы он позвонил. – Эрик послушно пошел за ней и сел, неотрывно глядя на телефон.

– Он позвонит, не волнуйся.

– Он не готов к этому. – Эрик потер ладонями лицо, пытаясь успокоиться. – Если бы я мог провести с ним побольше времени! Неделю, может быть, две. Я бы смог его стабилизировать.

– Ничего уже не поделаешь. И две недели ничего бы не решили – он все равно был бы не более готов к этому, чем сейчас.

– Нет, это не так. За две недели я бы смог многое сделать, особенно если бы мы встречались каждый день.

– Ты сейчас рассуждаешь неразумно, идешь на поводу у своих эмоций. Ты просто очень расстроен. – Лори смотрела на него спокойным и трезвым взглядом, она привыкла к экстренным ситуациям и воспринимала их без особого драматизма.

– Я расстроен, но это не значит, что я ошибаюсь. Я умею быстро создавать основу для партнерских отношений с пациентом, если он мотивирован, а Макс был мотивирован! По крайней мере, ему это было очень нужно.

– Эрик, ты сделал все что мог. Ты же не Супермен.

– И тем не менее. – Эрик старался успокоиться, но у него не получалось. – Я никогда не смогу себя простить, если он что-нибудь с собой сделает.

– Ты по-настоящему беспокоишься за этого мальчика, да?

– Я всегда беспокоюсь о своих пациентах.

– Я знаю, но в этот раз это по-другому. – Лори наклонила голову. – Это называется «привязанность», разве нет? Когда кто-то из пациентов становится тебе ближе, чем другие? Тебе не кажется, что тут именно это?

– Нет, – ответил Эрик, почти защищаясь. – Я признаю, что он мне нравится. Тебе он тоже нравится!