Каждые пятнадцать минут

Мэри говорила невнятно, глотая слова, взгляд ее блуждал, и Эрик, который провел немало времени с пациентами из приемного отделения и уже не хуже полицейских навскидку определял степени алкогольного опьянения, сразу понял, что она превысила допустимую дозу минимум в два раза. Он сомневался, что она вообще в состоянии понимать его, но все равно должен был попытаться.

– Мэри, я пришел потому, что беспокоюсь за него. Я очень боюсь, что в связи с кончиной вашей матери он может попытаться сделать с собой что-нибудь…

– Так вы правда психиатр Макса? И кто платит за это, интересно? – Мэри фыркнула: – Впрочем, можете не говорить, дайте я угадаю: моя святоша-мамаша, да?

Эрик был неприятно поражен ее реакцией – если не сказать больше.

– Да, ваша мать все оплатила, но вы вообще понимаете, что я пытаюсь вам сказать? Я говорю, что Макс близок к самоубийству! И очень важно нам с вами как можно скорее найти его, как можно скорее! Он был здесь, когда вы приехали? Вы его застали?

– Ну да. Я еще сказала ему позвонить, чтобы кто-нибудь приехал и убрал, наконец, отсюда этот долбаный стульчак для горшка и эту долбаную койку! – Мэри махнула рукой куда-то вглубь комнаты. Ее голубой велюровый халат при этом снова распахнулся, и Эрик мог наблюдать во всей красе ее прелести, ибо под халатом у нее ничего не было. – Какого хрена! Я не хочу и не хотела все время натыкаться на сортир в гостиной, каждый раз, как приезжаю домой! В конце концов я хозяйка этого дома, но они никогда со мной не считались, особенно он, и он начал ны-ы-ыть… рыдать, мать его, и ушел – убежал вон за дверь, даже словечка не сказал, ну точно как его папаша, да вы же знаете, как говорится, яблочко от яблони…

Эрик снова от всей души посочувствовал Максу, представив, как совершенно разбитому горем ребенку мать говорит такие вещи про сортир и все остальное.

– Но у вас есть какие-то предположения, где может быть Макс? Какие-то места, куда он любит ходить, может быть, что-то типа «Старбакса», или библиотека, или какой-нибудь торговый центр – хоть что-нибудь?

– «Старбакс»? Издеваетесь, что ли? Да бог знает, куда он ходит. А в торговых центрах единственное место, куда он ходит – это магазины долбаных видеоигр. Если вы хотите знать, где он – спросите мою мамашу. Упс. Ой, точно… – Мэри хихикнула, и этот смешок отдаленно напоминал скрипучий смех ее матери. – Я вам вот что скажу: эти двое были как две горошины из одного стручка, и она делала для него все что могла, все, что от нее зависело. Она мне всегда говорила, что не оставит мне ни цента – все ему отпишет, – Мэри вдруг нахмурилась: – Вот как это – такое сказать своей единственной дочери, а?! Вот вы психиатр – скажите, разве это не гадость? Она вообще была змея, ядовитая змея. То же самое и со страховкой – она всегда говорила мне, что наследник он! И единственный вариант мне получить ее деньги – это если он умрет…

Эрик решил игнорировать ее слова, которые вызывали у него омерзение и гнев.

– Вы должны сосредоточиться и помочь мне…

– Макс, Макс, Макс… я только это и слышу, все вокруг беспокоятся только о Максе. Моя мать… она всегда волновалась за него: ах, у него нет друзей… ах, он проводит слишком много времени за компьютером – я только это и слышала все время!

– Мэри, время дорого. У него вообще есть друзья – в школе или на работе, может быть, кто-то из ребят по соседству, вы знаете кого-нибудь, кто?..

– Вот уж о ком, а о Максе точно беспокоиться не стоит! Уж поверьте мне. Я вам могу сказать точно – он лжец… то, что называется «патологический лжец». И вам не стоит ему доверять. – Мэри откинула упавшую ей на лицо прядь каштановых волос, пытаясь убрать ее обратно в длинный спутанный хвост. – Он говорит, у него нет друзей, но я же слышала, как он по ночам с кем-то по телефону болтает.

Эрик навострил уши:

– А с кем, вы знаете – с кем? Кто-то из школы? Или с работы? Или какой-нибудь геймер?

– Да бог знает… Вы не верьте всему, что он говорит, вот это я знаю. Никто, никто не знает его лучше, чем я. Я родила и растила его – и он всегда был забавный, странный, с самого рождения. В этом ребенке всегда было что-то не то – всегда. Он не такой, как все остальные. Он ненормальный…

– Но с кем же он разговаривал? Вы рассказали об этом полиции?

– Не-а. Да он, кстати, мог и сам с собой разговаривать – мог вполне, чтобы меня обмануть, – Мэри снова махнула рукой, словно отмахиваясь от вопроса. – Вы думаете, вы знаете Макса, но вы его не знаете. Он вас легко вокруг пальца обведет. Этот парень сумасшедший. И папаша его был такой же, но он не был таким умным, не умел так маскироваться и прятать свое безумие – у него только взгляд был всегда безумный. А Макс всегда притворяется этаким несчастненьким сироткой, но, поверьте мне, уж я-то лучше знаю. Этот парень – мастер манипуляции. Он манипулировал моей матерью и всеми в школе – всех обманул. Он чертовски умен! Он в школе для одаренных с третьего класса. И если он гений – то гений злодейства!

Эрик сомневался, что Макс отправился в торговый центр – должно было быть какое-то другое место.