Каждый день самоубийство

Демин прошел в переднюю и, увидев на тумбочке телефон, набрал номер начальника следственного отдела. Чем нравился начальник Демину – до него всегда можно было дозвониться, он всегда был на месте, понимая, что за своим столом он полезнее, нежели на выезде, на обыске, на задержании или допросе.

– Иван Константинович, Демин говорит. Мне нужен адрес квартиры, телефон которой... – Демин назвал телефон Равской, найденный в блокноте у Селивановой.

– Записал, – сказал Рожнов. – Еще что-нибудь нужно?

– Как ордер на осмотр квартиры?

– Есть ордер. Но тебе придется самому сходить за ним к прокурору. Он хочет задать несколько вопросов.

– Все понял.

– Машина еще нужна? – с надеждой спросил Рожнов.

– Да.

– А может, обойдешься?

– Нет.

– Ну, смотри. Позвони минут через десять. Постараюсь раздобыть для тебя адрес.

* * *

Демин попытался представить, что сейчас квартира расскажет ему о хозяйке. Но то, что он увидел, было, пожалуй, самым удивительным за весь день. Квартира оказалась пустая, необжитая, какая-то захламленная. Грубо прибитая вешалка с алюминиевыми крючьями, продавленный замусоленный диван, круглый стол, из тех, которые люди выбрасывают, перебираясь на новые квартиры, несколько стульев с облезлой обивкой. На подоконнике стояли немытые рюмки, фужеры с подсохшими остатками питья. Газовая плита, залитая кофе, еще один лежак на трех ножках – вместо четвертой пристроили два кирпича... На стенах висело несколько картинок, выдранных из настенных календарей. Загорелые красавицы с распущенными волосами хвастались незатейливыми нарядами, состоящими из одной-двух полосок ткани. Единственно, что было добротным в квартире, – это плотные шторы на окнах.

– Дела... – протянул Демин.

– Вот уж чего я не ожидал, это увидеть такую конюшню, – озадаченно проговорил Саша.

Кувакин лишь языком прищелкнул.

Только Клавдия Яковлевна оставалась невозмутимой, видно, бывала здесь. Она молча взяла стул, поставила его в сторонку, чтобы не мешать, и плотно, основательно уселась, как бы говоря – вы можете заниматься чем угодно, а я, с вашего позволения, посижу и посмотрю.

Гулко ступая по несвежему полу, Демин обошел квартиру. Кувакин тем временем с подозрением рассматривал небольшую дверцу, которая вела в кладовочку, выгороженную в самой комнате. Замка на двери не было, но тем не менее она не открывалась. Кувакин подергал за ручку, зачем-то постучал по двери.

– Закрыта, – сказал он. – У вас ничего нет? – спросил у Саши. – Вроде топора, гвоздодера, отвертки, а?

– Минутку. – Саша вышел и через минуту принес небольшой туристический топорик. – Прошу! Рад поработать на ниве правосудия.

– О! – воскликнул Кувакин. – В самый раз! Как ты думаешь, – повернулся он к Демину, – что мы сейчас увидим?

– Ничего, – хмуро сказал Демин.

– Посмотрим. – Кувакин заложил лезвие топора в щель, легонько надавил, и дверь тут же открылась. Она была прихвачена небольшим гвоздем. Кладовочка оказалась пустой. Мусор на полу, какие-то бумажки, некрашеная табуретка. Кувакин присел на корточки и принялся перебирать мусор на полу, внимательно рассматривая каждый клочок бумажки. Его внимание привлекла смятая фольга размером с сигаретную коробку. Он развернул ее, повертел в пальцах, подняв голову, встретился взглядом с Деминым.

– Обертка от фотопленки, – сказал тот.

– Точно, – согласился Кувакин. – Смотри, а вот коробочка, черная бумага... Пленка чувствительностью в двести пятьдесят единиц – наибольшей из всех, которую можно достать в магазинах.

Кувакин распрямился, осмотрел стены кладовочки, слуховое окно, расположенное на высоте вытянутой руки.

– Посмотри, есть на табуретке отпечатки подошв? – спросил Демин.

– Есть. И даже вполне приличные следы... Кто-то, видно, вначале потоптался в этой пыли, а потом на табуретку забрался... Следы, Валя, хоть на экспертизу.

– Будет и экспертиза, – пообещал Демин. – Надеюсь, мамаша у Татулина не столь предусмотрительна, чтобы даже туфли своего сынка из дому снести. Ковры, картины, иконки она, конечно, разнесла по родне на случай описи имущества, но туфли – вряд ли.

– Ты думаешь, здесь был Татулин?

– Чего думать, Коля! Это ведь его берлога. Его закрывали здесь, или он сам закрывался, становился на табуретку и через то слуховое окно фотографировал. Посмотри, и диванчик стоит как раз напротив, и обои совпадают... А вот и гвоздь, который ты видел на снимке.

– Еще одна экспертиза? – спросил Кувакин.

– Да. А что? Будет еще одно доказательство. Приведем наших ребят сюда, и они вполне научно докажут, что снимки сделаны именно здесь, в этой квартире, из этой дыры... Осторожней... Не смахни пыль с табуретки. Я уверен, что там отпечатки подошв Григория Сергеевича.

– Выходит, мы его офлажковали? – спросил Кувакин.

– Выходит, – согласился Демин. – Мне вот еще что интересно – эту кладовочку сделали строители или сами жильцы?

– Жильцы сделали, – сказала Клавдия Яковлевна. – Равская как-то попросила меня найти мастера.

– А зачем ей кладовочка, она не говорила?

– Бог ее знает... Значит, надо, коли сделала.