Каждый Наследник желает знать…

– Не надо волноваться, моя дорогая. Всё будет хоро…

Договорить он не успел: нечто большое, словно лист железа, сорванного ураганом с крыши дворца, просвистело мимо и пропало в темноте, унося на себе несостоявшуюся жертву.

– Держи ее! – прошелестел мохеровый голос под спиной Серафимы.

«Кого?» – хотела уточнить она, приподнимаясь, но в ту же секунду, откуда ни возьмись, огромный вес навалился сверху, прижимая ее отчаянно дергающиеся руки и ноги к ковру.

– Прости мое презренное обхождение, о дикая пассифлора Севера, – нервно пропыхтел калиф, – но иного способа остановить тебя от верного пути вниз и в пасть к ужасной гибели я не вижу!

– К-кроме… как р-раздавить?.. – просипела царевна.

– Думаю, это будет лучшая судьба по сравнению с той, что уготовал тебе Гаурдак! – сконфуженно, но непреклонно проговорил Амн-аль-Хасс.

– Бр-р-р-р… – передернуло царевну, и ноги ее предприняли неуклюжую попытку перейти на бег. – С-сп-пасибо, ребята…

– Обращайтесь, – хмыкнул ковер.

Сенька почувствовала, как ее беспорядочные телодвижения замедляются и стихают, и впервые за несколько минут смогла повернуть голову куда хотела.

Островок ровного синего света был виден во тьме небольшим пятнышком где-то внизу и слева, не больше крупного яблока, и она поняла, что действие силы полубога то ли не простиралось так далеко, то ли закончилось. Что эта сила выделывала теперь там, на пятачке, она боялась даже помыслить, и от этого стократ сильнее захотелось нестись туда с любимым луком наготове, а еще чтобы Ваня с мечом со своим рядом был, и Олаф – даже если с голыми руками, и Эссельте – для спокойствия на душе, и Адалет…

Но из всего списка желаний доступным и реальным было лишь первое, а при мысли о Ване и друзьях сердце моментально сжалось в тугой узел и облилось кровью. Сенька застонала, но тут же стиснула зубы и гневно цыкнула на себя: если Ахмет остался жив, то и с ними всё как надо будет.

– В порядке ли ты, о колючая роза лукоморских лесов? – забеспокоился шатт-аль-шейхец. – Не тянет ли тебя всё еще соскочить с многоуважаемого Масдая и броситься опрометью к этому отвратительному существу?

Сеньку тянуло – хоть теперь и с прямо противоположной целью. Но чтобы не вдаваться в подробности и не путать друга, она лишь коротко кивнула:

– Я в порядке.

Калиф торопливо сместился, открывая доступ воздуха в сдавленные его весом легкие. Царевна глубоко вдохнула, захлебнулась воздушным изобилием, закашлялась и перевернулась на живот, переводя дыхание.

– Масдай, возвращаемся скорей, – Ахмет торопливо похлопал по пыльной спине ковра.

– Уже, – прошелестел он и заложил вираж на разворот.

Густая синева прямо по курсу озарилась пронзительно-лимонной вспышкой.

– Адалет жив!!! – радостно взвизгнула царевна. – Он сражается!!!

– Скорей, Масдай, скорей!!! – подскочил теперь и калиф.

Ковер, хоть и искренне недоумевая, какое влияние они могут оказать на исход битвы полубога и мага, кроме как очень недолго послужить отвлекающей мишенью, ходу все ж прибавил. И уже через несколько секунд картина боя проступила из темноты.

Черный круг не был больше кругом в обычном понимании этого слова: из ровного и плоского он превратился во вздувшееся подобие нарыва, в жерле которого копошилось нечто черное и живое. Разглядев его, Масдай остановился, калиф охнул, а Серафима с первого взгляда поняла, что готова отдать сейчас всё, что угодно, лишь бы не встречаться с этим лицом к лицу.[141]

Всё, кроме Ивана.

И Олафа.

И Эссельте с Адалетом.

И Кириана.

И Белого Света.

– Масдай, туда!!!..

И ковер сначала нерешительно, потом чуть быстрее снова пошел на сближение.

Покрытые слизью твари, похожие на все ночные кошмары разом, кишели в жерле нарыва, оглашая окрестности утробным рычанием, но на поверхность не выходили. То ли отверстие было слишком мало, то ли они – слишком нетерпеливы или слишком недисциплинированы, но мерзкие существа толкались, рычали, хватали друг друга тем, что у них было для этой цели предназначено – и оставались внутри.

Гаурдак – ибо больше было некому – стоял рядом, взирая на сотворенных им чудищ с таким же сосредоточенным видом, как и раньше. Одна рука его была протянута к ним, и с тонких чутких пальцев ее изливалось, как струя воды, голубое сияние. И там, где оно попадало на черных, слизь высыхала, уступая место чему-то, похожему на светлые перья.

Вторая рука с выставленной вперед ладонью была отведена в сторону. В полуметре от нее, чуть колыхаясь, то покрываясь трещинами, то снова выравниваясь, висела полупрозрачная желтоватая стена. За ней с видом абсолютно огорошенным, упершись лбами в преграду, переминались Иванушка, Кириан и Олаф, словно не оставляли попыток сквозь эту стену пройти.

– Он не пускает их к себе? – озадаченно нахмурилась царевна, вытягивая на всякий случай из-за голенища арсенал метательных ножей.

– Не он!!! – радостно воскликнул Ахмет и ткнул пальцем чуть в сторону, туда, где на грани света и тьмы покоился валун размером с медведя.

И за которым, вцепившись одной рукой в посох и опершись на колено, стоял Адалет.