Каждый Наследник желает знать…

– Неизмеримая честь для меня и моего скромного заведения, словно дождь в пустыне – удостоиться визита столь высокопоставленных особ, – склонился в неглубоком, но почтительном поклоне Олеандр.

Ахмет растроганно улыбнулся в ответ: встретить так далеко от родины человека, понимающего толк в приличной красочной речи – большая, но приятная неожиданность.

Между тем владелец приподнялся на цыпочки, поймал взгляд громилы в дверях и энергично махнул рукой. Двери распахнулись, открывая взглядам путешественников ниши с сидящими в полумраке толстяками. Народ выдохнул радостно и тонкой степенной струйкой потянулся внутрь здания, послушно оставляя свои медяки и серебро в плошках двух кассиров. Те взамен проворно рисовали на их ладонях пиктограммы рядов и мест, и счастливчики проходили дальше, освобождая дорогу другим.

Такая сверхъестественная, казалось бы, дисциплинированность – сейчас и при ожидании – очень скоро получила неожиданное объяснение. Когда тарабарский матрос попытался проскочить, не заплатив, а в ответ на замечание замахнулся на билетера ножом, один из них, не вставая, ухватил буяна за шкирку одной рукой и швырнул через головы зрителей на другой конец улицы так, как обычный человек отбросил бы банановую кожуру.

Зеваки восторженно заулюлюкали. Кассир приподнялся, поклонился невозмутимо, и снова принялся за свое дело. И только тогда друзья поняли, что это был, во-первых, не обычный, а во-вторых, не человек.

Олаф восхищенно присвистнул, и в глазах его заново вспыхнули азартные огоньки.

– Вот это и есть голем?

– Совершенно точно, ваше величество. Один из них. Самый маленький, – услужливо сообщил Олеандр. – Големы-кассиры стоят, конечно, тоже недешево, но они не прячут по карманам хозяйское серебро, не требуют платы, позволяют сэкономить на вышибалах и служат живой рекламой аттракциону. Три медяка актеру, изображающему хулигана – скромная цена за привлечение внимания.

Друзья сконфуженно почувствовали себя обманутыми, глянули на место приземления человека-банановой кожуры, но там уже никого не было.[19]

– Но голем-то все равно настоящий! – выразила всеобщую мысль Эссельте, и товарищи, предоставив сбежавшего артиста его нелегкой судьбе, приподнялись на цыпочки и с любопытством принялись разглядывать каменного монстра поверх голов оживленно гудевшей толпы.

Ростом он был едва ли выше отряга, и сделан был по подобию человека, правда, очень грузного и неказистого, но вряд ли кто-то перепутал бы его с человеком даже в темноте.

Тем более, в темноте.

Потому что на темном, почти черном безносом и безротом лице светились тускло, но не мигая, два круглых красных глаза.

– Вот так чучело… – Серафима выразила за всех восхищение, замешанное на капле страха и стакане отвращения. – Оно живое?

– Нет, ваше величество, – снова и беззастенчиво повысил гостью в титуле Олеандр. – Их делают в училище техники профессиональной магии Узамбара.

– Это вроде тех оживающих фигур, что мы лицезрели сегодня в музее? – с любопытством предположил Ахмет.

– О нет, ваше величество, на этот раз птица вашего предположения пролетела мимо гнезда истины, – почтительно склонился перед калифом хозяин, точно извиняясь, что высокий гость не угадал. – В музее – всего лишь истуканы, приводимые в движение силой магов-аниматоров. Отвлекись маг – и идол в тот же миг остановится и упадет как простое пугало. Големы же – совсем иное дело… В училище им вкладывают в ухо схем – и с этой минуты голем будет делать только то, что на нем написано.

– Написано на големе? – тупо моргнул конунг.

– Ваше величество изволит шутить… – растянул губы в маслянистой улыбке Олеандр. – Написано на схеме, конечно же. Магом-схемотехником. И стоит такой схем едва ли не половину самого голема. Но такие подробности, я мню, ниже интереса высоких гостей.

И раскланиваясь, сыпля комплиментами и улыбаясь, словно и ему в ухо кто-то засунул соответствующий схем, атлан повел визитеров внутрь.

Раздвигая по дороге возбужденную толчею из запоздалых зрителей и букмекеров, Олеандр спустился почти к самой арене и указал на ряд обтянутых алым бархатом кресел в первом ряду. От ряда второго и засыпанной багровым песком арены они были отделены невысокими барьерами.

– Прошу сюда.

– Обычно здесь сидят самые прославленные контрабандисты и короли теневого мира Атланды, но это на вечерних схватках, так что пока места свободны, – пробормотал рядом чей-то хриплый голос.

Гости удивленно обернулись и увидели человека, чью голову, высовывающуюся из полуоткрытых дверей Арены, они приметили раньше.

– Наш Вяз большой шутник, – рассыпался мелким хохотком Олеандр. – И даже то, что одна из его прибауток когда-то стоила ему руки, его не останавливает.

– Неплохой стимул для совершенствования чувства юмора, – философски заметила Сенька, окидывая быстрым взглядом черноволосого.

Судя по выражению его небритой физиономии, меньше к шуткам мог быть расположен только могильный камень.

– Располагайтесь, ваши величества, – сделал широкий жест рукой Олеандр, указывая на пухлые сиденья.