Каждый новый день

– А если он спросит зачем?

– А ты ответь, что не знаешь. Нет никаких причин. И она начинает готовиться уже завтра.

– Смотрю, ты обо всем подумала.

– В дороге было время поразмыслить.

– А если ему будет все равно? И если он не поверит?

– Тогда хватай ключи и отправляйся в ближайшую больницу. Возьми с собой дневник.

Когда слушаешь ее, все обретает смысл.

Рианнон снова садится на кровать.

– Иди сюда, – зовет она. Но на этот раз мы не целуемся. Она просто обнимает меня, мое хрупкое тельце.

– Не знаю, смогу ли я, – шепчу я.

– Ты сможешь, – шепчет она в ответ. – У тебя все получится.

Когда возвращается отец, Келси уже одна, в своей комнате. Слышу, как он швыряет ключи, достает что-то из холодильника. Идет в свою спальню, потом выходит обратно. И все это молча. Не слышно никаких приветствий. Не знаю, замечает ли он вообще, что я дома.

Проходит пять минут. Десять. Наконец он кричит:

– Иди обедать!

Я не слышал, чтобы он возился на кухне, поэтому ничуть не удивлен, увидев на столе контейнер с фастфудом из КFС. Он уже начал обгрызать куриную ножку.

Могу догадаться, как обычно проходят все их обеды. Он уносит еду в свою комнату и усаживается перед телевизором. Она, соответственно, – в свою. И на этом их вечернее общение заканчивается.

Но на этот раз все происходит по-другому. Сегодня она говорит:

– Я хочу себя убить.

Поначалу мне кажется, что он не расслышал.

– Я знаю, что тебе хотелось бы заткнуть уши и ничего не слышать, – продолжаю я. – Но это правда.

Отец опускает руку с куриной ножкой.

– Что ты такое говоришь? – изумленно спрашивает он.

– Я хочу умереть, – повторяю я.

– Да ну тебя! – отмахивается он. – Неужели?

Келси на моем месте, наверное, тут же хлопнула бы дверью. Она бы отступилась. Но не я.

– Ты должен мне помочь. Я уже долго об этом думаю.

Я бросаю на стол дневник и пододвигаю к нему. Это, вероятно, самое большое предательство по отношению к Келси. Поганое чувство; но я слышу в своей голове голос Рианнон: он говорит, что я все делаю правильно.

Отец Келси откладывает куриную ножку и берет в руки дневник. Начинает читать. По выражению лица я стараюсь понять его чувства. Ему отчаянно не хочется все это видеть. На лице – обида. Ему не нравится то, что ему приходится это делать. Он все это просто ненавидит. Но не Келси. Он продолжает читать, хотя и ненавидит ситуацию – но не Келси.

– Дочка… – сдавленным голосом произносит он.

Я жалею, что она не видит, как помертвело его лицо. Потому что, может быть, тогда бы она хоть немного поняла, что даже если ей самой этот мир безразличен, то она ему – нет.

– Это ведь не какой-нибудь… прикол, а? – делает он последнюю попытку спрятать голову в песок.

Я качаю головой. Глупый вопрос, но я не спешу ему на это указывать.

– Так что же нам делать?

Вот оно. Получилось.

– Нам требуется чья-нибудь помощь, – начинаю я растолковывать. – Завтра утром идем к воспитателю, по субботам он работает. Нужно решить, как нам быть. Вероятно, пройти курс лечения. Мне обязательно нужно обсудить все с врачом. Слишком долго я с этим жила.

– Но почему ты мне ничего не говорила?

А почему ты ничего не замечал?  – хочется мне спросить. Но сейчас не та ситуация, чтобы ссориться. Он поймет сам, если еще не понял.

– Сейчас это не главное. Сосредоточимся на сегодняшнем дне. Я прошу о помощи. И ты должен мне помочь.

– Ты считаешь, до утра подождет?

– Я не собираюсь это делать сегодня. Но завтра тебе придется за мной проследить. И ты должен на меня нажать, если я вдруг передумаю. А я могу передумать. Сделать вид, что этого разговора вообще не было. Спрячь от меня дневник, – это улика, доказательство. Если я буду драться, дай сдачи. Вызови «скорую».

– Так сразу и «скорую»?

– Да, это все очень серьезно, папа.

Последнее слово было последней каплей: он окончательно все осознал. Мне почему-то кажется, что Келси называет его папой не слишком часто.

Он плачет. Сейчас мы просто сидим, глядя друг на друга.

Наконец он говорит:

– Давай поешь чего-нибудь.

Я достаю немного курицы из контейнера и уношу к себе в комнату. Я уже сообщил ему все, что нужно.

Келси придется рассказать все остальное.

Я слышу, как он бродит по дому. Потом звонит куда-то. Надеюсь, что там ему помогут так же, как мне помогла Рианнон. Слышу, как он подходит к моей двери. Он боится ее открыть, но все же стоит и прислушивается. Я старательно ворочаюсь, чтобы он понял, что я не сплю и что я в порядке. Последнее, что я слышу, засыпая, – его облегченный вздох.

День 6006

Звонит телефон.

Я тянусь за ним, воображая, что это Рианнон.

Хотя это невозможно.

На дисплее – имя звонящего. Остин .

Мой бойфренд.

– Алло, – отвечаю я.

– Уго! Ты просил разбудить тебя в девять. Заеду за тобой через час. Давай чисти перышки.

– Как скажешь, – сонно бормочу я.

За этот час мне нужно успеть многое.