Каждый сам за себя

Прошло не так много времени и появился врач, который смог общаться с ним на ломанном английском. Макс долго хмурился, пытаясь подстроиться под жуткий акцент, и разобрать исковерканные слова. Приноровившись, он смог общаться практически свободно. Угадывал, если можно так сказать. Оказалось, что Кира их сотрудница. А он мог подумать, что его девочка отправилась сюда, чтобы лепить глиняные горшки! Идиот! Из рассказа следовало, что она ушла на вызов. Кажется, это были роды – Макс не заморачивался. Получается, что встретились совершенно случайно! Было ли у неё что-то в руках? Он сейчас и не вспомнит. Скальпель был точно, а остальное… Ещё у него спрашивали, что произошло. Как будто он мог ответить!

Ему объяснили, что Кира должна спать. Макс кивнул. Тут же добавили, что на ночь он должен уйти. Макс снова кивнул, но уходить отказался. В итоге на него просто махнули рукой. Кажется, все уже поняли, что вывести его отсюда можно только под конвоем и с дулом у виска. И то не факт, кто кого! Наверно, никого в этом мире не было счастливее него, сидящего в забитой испанской больнице, в одежде с чужого плеча. Никого на этом свете не нашлось бы счастливее него.

Он устал, он выдохся, он был измотан в край. Ожидание душило и сводило с ума. Хотелось какого-то результата, заметной эффективности, но Кира продолжала недвижимо лежать, не подавая признаков жизни. Её держали на успокоительном, позволяя восстановить силы и душевное равновесие. Только к следующему вечеру её губы обрели цвет, а кожа на ладонях стала ощутимо тёплой. Макс с каким-то нечеловеческим терпением и вниманием наблюдал за тем, как опустошается очередной флакон капельной системы.

Будто верный пёс он не отходил ни на шаг. Сторожил её покой. А ещё следил. За тем, чтобы, очнувшись, она не вздумала повторить той же фатальной ошибки. Использовать удерживающие ремни, как положено в подобных случаях, он не позволил.

Он разговаривал с Кирой. Тихо и осторожно. Рассказывал о том, как вытянул один, без неё. О том, как скучал, как рвался. О том, насколько сложным оказалось остаться без её поддержки, без улыбки, без внимания. О страхах не говорил – это не по-мужски. Кира не реагировала, не отзывалась. Она была слишком слаба. Но разговаривать оказалось легче, чем молчать.

Она пришла в себя только к следующему утру. Разомкнула сухие губы, шумно вздохнула, будто вынырнув из-под воды и только тогда, прилагая немалые усилия, смогла открыть глаза. Абсолютно пустой взгляд прошёлся по стенам и потолку палаты и губы вдруг дрогнули, пытаясь скривиться: Кира была недовольна.

– Ты не оставишь меня в покое, верно?.. – слабым голосом прошептала она.

Она ещё не видела Макса, но точно знала, что тот рядом.

– Верно. – и не подумал скрывать Лавров, хотя почувствовал себя полным ничтожеством. Но это пройдёт. Конечно, пройдёт.

– Но ведь это жестоко… – неловко пошевелилась Кира, и Макс тут же склонился над ней.

– Странно, что мы настолько похожи. – безумно улыбнулся он, но совсем скоро улыбка погасла, оставляя после себя следы тревожности на лице. – Я почти потерял тебя – напряжённо прохрипел Макс, пробуя предельно осторожно коснуться её головы, волос, пробуя подарить ласку. – Не отталкивай меня больше, не надо. И я тебя не оттолкну.

Кира попыталась протянуть руку к его лицу. Сердце у Макса в этот момент сжалось. Он перехватил тонкую ладошку и прижал её к своей щеке.

– Людям так нравится совершать ошибки, а потом сожалеть о них… – задумчиво проронила Кира, разглядывая его лицо.

– Прости.

– И вот ты снова говоришь мне «прости»… – едва шевеля губами, осуждающе заметила она. Макс и не думал отпираться.

– Говорю. Снова. – он поджал губы, но взгляд не отвёл. – Тебе нужно набираться сил. – опомнился Лавров, но Кира только улыбнулась.

– Хорошо.

– А я в это время буду рядом.

– Как знаешь…

– Теперь ты пытаешься сделать вид, будто тебе всё равно?

– На спор уходит много энергии. Проще согласиться. – пояснительно пробормотала Кира и потянула свою ладошку, забирая её из рук Макса. Он её отпустил и осторожно устроил на место.

В напряжённом молчании прошёл день. Визит врача оставил больше вопросов. Выписка была запланирована уже на следующее утро. Кира бессловесно кивнула и закрыла глаза. А Макс держался рядом, лишний раз подчёркивая свои намерения разобраться.

Он забрал её из больницы и отвёз в небольшую семейную гостиницу. На вопрошающий взгляд только развёл руками: в её доме после случившегося требовалось провести уборку. В номере для Киры была подготовлена одежда. Из всех вещей она выбрала белый хлопковый сарафан. Переодевшись, устроилась на кровати. Закутаться в одеяло с головой мешала ограниченная подвижность израненных рук, а попросить…

– Как ты себя чувствуешь? – уточнил Макс, когда вошёл.

До этого он намеренно задержался в холле гостиницы, давая Кире время прийти в себя.