Каждый твой вздох. Там, где заканчиваются слова, начинается танец

– Детка, а тот красавчик, что был с тобой, куда подевался? – встревает Лэтиша, только что вернувшаяся со сцены. Она отстегивает прищепки, чтобы снять с головы оленьи рога, покрытые стразами. – Что это его не видно?

Бьянка пожимает плечами, ей даже немножко смешно: в устах такого персонажа этот вопрос звучит еще более комично.

– И правда, куда это он пропал? – поддакивает Диего. – Ты его отшила?

– Нет, ну в самом деле! Занимайтесь своими делами… – Она прогоняет их из своего уголка под общее веселье. – Откуда пришел, туда и ушел, – отрезает она. Хотя на самом деле ей ужасно хочется отправить ему сообщение прямо сию минуту. Интересно, что он сейчас делает и с кем… Она надевает сапожки с открытым носком на 12-сантиметровом каблуке, с кожаными ремешками вокруг лодыжек, поправляет черную помаду. Обнажает зубы – они кажутся белее обычного – и растягивает их в обольстительной улыбке. Отлично, все на месте. Она готова. Бросает последний взгляд на зеркало – и вдруг замечает силуэт, врывающийся в гримерную. Черные широкие брюки, серая футболка, мощное телосложение. Он резко оборачивается, и Бьянке в ту же секунду хочется провалиться сквозь землю, чтобы в полу откуда ни возьмись открылся люк. Она отлично знает эти маленькие желто-зеленые глазки, как у злобного пса, – из тех, которым кидаешь еду, а они рычат тебе вслед. Она ждала его появления, но не думала, что это произойдет в этот самый момент. Она-то, глупая, думала, что навсегда похоронила воспоминание о нем, но теперь ее мир вот-вот рухнет, и желудок сковало чувство омерзения.

– Прости, Бьянка, я пытался его остановить, но это тип утверждает, что у него вопрос жизни и смерти, – оправдывается вышибала Джон.

– Уйди с дороги, кретин! – «тип» со всего размаху толкает его в плечо.

– Оставь его, Джон, не беспокойся, – согласно кивает Бьянка. – Я сама с ним разберусь.

– Любимая…

Любимая? Да как он смеет так ее называть?

Себастьяно подходит ближе, ошарашенно смотрит на нее, мотает головой, с трудом узнав ее в этом наряде. Она похожа на шлюху. Ему противно видеть свою крошку в таком виде.

– Так вот чем ты тут занимаешься… – напускается он на нее. Потом берет себя в руки, не позволяя ярости взять над собой верх.

– Да, а что? Тебя это бесит? – Она пятится, пронзая его взглядом. Черная подводка только усиливает впечатление. Ей даже кажется, что она испытывает удовольствие, в котором боится признаться даже самой себе, – удовольствие, что она предстала перед ним в этом наряде. Эта мысль возникает в ее голове, словно вспышка, непрошеная, как дикий зверь в кустах, но никуда не уходит и давит на сердце. Дьявольский вкус возмездия.

– О, Бьянка. – Он качает головой, отказываясь верить в то, что за столь короткое время она превратилась вот в это. Он хочет, чтобы она вернулась, чтобы вновь была только его, словно потерянная вещь, которой он вновь должен обладать. Его Бьянка, такая, какой он ее знал: маленькая, беззащитная, нежная, покладистая. Он на все готов, чтобы ее вернуть. Себастьяно подходит ближе, чтобы ее обнять, но она с отвращением пятится.

– Слушай, мне через несколько минут на сцену. Если хочешь что-то сказать – говори сейчас. – Она окидывает его таким взглядом, какого у нее никогда прежде не было.

– Давай хотя бы выйдем… – умоляет ее Себа.

Он оглядывается: это место скорее похоже на бордель, чем на гримерную, да к тому же из-за этой оглушительной музыки приходится постоянно кричать, а этого ему совсем не хочется. Нужно постараться уговорить ее вернуться по-хорошему.

– Ладно, только скорее, – говорит она, даже не глядя ему в лицо. Поворачивается и идет к двери. Он – за ней, и с каждым шагом на него все сильнее давит чувство бессилия.

– Детка, ты куда? – кричит ей неизвестно откуда взявшийся Диего. – Наш выход!

– Я сейчас… – заверяет его Бьянка и быстро идет в конец коридора. Открывает железную дверь и выходит на задний двор. Может быть, Себастьяно ожидал более интимной обстановки, но выбирать не приходится; теперь нужно постараться использовать свои карты по максимуму.

– Ну так что? – торопит она. Ей хочется поскорее избавиться от него. – Вот ты нашел меня – что теперь хочешь мне сказать? Ради чего ты пересек море?

Ей противно даже говорить с ним – она чувствует себя грязной.

– Любимая, не надо так. – Он наблюдает за вечерними тенями, вытягивающимися на ее груди, высокой и маленькой.

– Ты ведь даже не дала мне объяснить. Прошу тебя!

– Ну, говори!

Перед этой встречей Себа приготовил целую речь, но теперь ему нужна другая стратегия, если он хочет ее вернуть. Нужно поразить ее, надавить на чувства, целиться прямо в сердце, напирать на тяжесть одиночества, на то, какая она уникальная.

– Бьянка. – Он смотрит на нее глазами раненого ягненка. – Знай, что никогда в жизни никому не говорил «я тебя люблю».