Каждый убивал [Журнальный вариант]

Спина Глеба и без напоминаний выпрямляется, он соединяет колени, а не держит их широко расставленными, как делают все мужики в следственном комитете, левую руку спокойно кладет на подлокотник кресла. Классическая подстройка к позе: “Сделать какую-то часть поведения допрашивающего похожей на аналогичную часть поведения допрашиваемого. Отражение позы может быть прямым (в точности, как в зеркале) и перекрестным (если у партнера левая нога закинута на правую, то можно сделать так же). Подстройка к позе — это первый навык активного, форсированного создания подсознательного доверия”.

И дышать хочется так же спокойно, ровно, как она.

В голове снова прокручивается страница из учебника: “Подстройка к дыханию тоже бывает прямой и непрямой. Первая — дышать так же, как дышит партнер, в том же темпе. Вторая — согласование с ритмом дыхания партнера какой-то другой части своего поведения; например, можете качать рукой в такт дыханию партнера или говорить в такт. Прямая подстройка более эффективна при создании связи с партнером”.

Как Екатерина — значит, естественно… “Каждый слышит, как он дышит. Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить…”

И последний этап: подстройка к движениям. “Человек обычно не сидит как истукан — он жестикулирует, меняет позу, кивает или качает головой, мигает, и все это может быть предметом для подстройки. Подстройка к движениям более сложна, чем предыдущие, потому что и поза, и дыхание — это нечто относительно неизменное и постоянное, это можно рассмотреть и приступить к копированию постепенно. Движение — относительно быстрый процесс, в этой связи от допрашивающего требуется наблюдательность и определенная маскировка, естественность, чтобы партнер не смог осознать ваши действия. Это могут быть любые движения: макродвижения (походка, жесты, движения головы, ног) и микродвижения (мимика, мигание, мелкие жесты, подрагивание)”.

К пластике Екатерины ему все равно не подстроиться — и пытаться не стоит. Плавно поднимает руки, чтобы поправить прядь, выбившуюся из-под бордового бархатного банта, несуетливо поворачивает голову во время ненатужного одновременного молчания…

Ни одного жеста лжи.

Не прикрывает рукой рот… “Рука вруна подсознательно тянется прервать поток неправдивой информации”.

Ни разу не коснулась кончика носа — самый типичный жест женской хитрости. Не почесала глаза или веки, “что говорит о подсознательном желании скрыться от обмана или от взгляда человека, которому говоришь неправду”. Мужчины делают этот жест более энергично, и если обман действительно серьезный, то опускают глаз в пол. Женщины этот жест делают деликатно: как бы поправляя нижние реснички или бровь.

Шею и уши не трогала. Замечено, что человек, который говорит неправду, испытывает физиологический дискомфорт в области шеи и ушей: зудящее ощущение, покраснение кожи. Для того, чтобы снять чувство дискомфорта, врун должен слегка почесать или потрогать указанные области.

Обычно допрашиваемые не выдерживают такого долгого молчания — оно их словно взбалтывает, и наружу довольно быстро выходит то, что они хотели бы скрыть.

Не Катерина… Она внимательно-молчалива, как будто музыку слушает — видимо, улавливает мелодию пространства… Идеальная женщина? Или хорошо тренированный агент?.. Чей?

— От Анжелы есть новости? — Глеб идет ва-банк. Смелость накопилась, пока молчали вдвоем.

— Она вернулась в… гостиницу, там отлежится, — с небольшой запинкой отвечает Катерина. — Вред от вулкана явно преувеличивают, но самолеты все равно пока не летают.

Спотыкается именно на слове “гостиница” — лукавит явно не для обмана. Тактичная… Имени Тапира не упоминает. Высший пилотаж… И бровь не дрогнула… Знает про нас с Анжелой… А могла бы ведь изобразить удивление… Большинство врет просто так, по инерции, не соотносясь с тем, что предыдущая информация или следующая уличают их во лжи.

— Я встречу ее… когда вернется… — Своим обещанием Глеб надеется расположить к себе Катерину. И закрыть больше ненужную ему тему Анжелы. Пора брать быка за рога. — Четырнадцать-пятнадцать, — четко артикулирует он, включая диктофон. — Вы не заметили ничего необычного, когда были у Светланы Мазур? — спрашивает, пропуская предыдущие вопросы: знакомы ли вы с потерпевшей? когда ее видели в последний раз?.. Нет тут возможности подловить ее. Ясно же, что она не станет скрывать очевидное. И вряд ли спросит, зачем допрос, раз ясно, кто убийца. Может, этого еще и не знает…

— Она была взвинчена. Поэтому Виктор Рюрикович и попросил меня ее навестить… — Лоб Катерины то и дело морщится, делая ее какой-то беззащитной.

Что это значит? Старается поточнее вспомнить или соображает, что можно говорить, а о чем умолчать? Во всяком случае, дополнительных вопросов задавать не требуется. Она как будто считывает то, что интересует Глеба. И никакого напряжения от того, что он включил запись. Вышколена тренировками?