Каждый умирает в одиночку

Передо мной простирался еще один длинный коридор с рядом ничем не примечательных дверей. Я стоял, пытаясь решить, что было бы лучше и наиболее безопасно сделать, когда дверь примерно в десяти футах от меня резко открылась и в коридор вышла блондинка в белой шелковой кофточке и кирпично-красных широких брюках.

Это была Анита Серф.

Глава 5

1

Она беспомощно смотрела на меня, наверное, с полсекунды, затем узнала, и у нее перехватило дыхание, подобно тому, как у вас перехватывает дыхание, когда около вашего изголовья появляется призрак. Но она не потеряла присутствия духа. Сделав два быстрых шага назад, она попыталась захлопнуть дверь, но я подставил ногу и как следует толкнул ее плечом. Женщина, шатаясь, попятилась назад, а когда я ворвался в комнату, резко развернулась и сделала попытку юркнуть в другую дверь в дальнем конце комнаты. Но я успел поймать ее до того, как она достигла двери, схватил за запястье и развернул лицом к себе.

— Полегче, — сказал я. — Я хочу поговорить с вами.

Она выкрутилась и отодвинулась назад. Ее груди вздымались и опускались под белым шелком кофточки, глаза блестели, лицо было цвета старой слоновой кости. Она совершенно не выглядела соблазнительной чародейкой, которая так упорно пыталась разговорить меня прошлой ночью. Теперь она выглядела старше, прохладнее и даже немножко потрепанной жизнью; бывшая безрассудная девчонка, которая грубо обращалась с людьми и с которой грубо обращались люди, которая устала от общения с мужчинами, и по той причине, что она перестала с ними общаться, потеряла свою свежесть и обаяние, которые делали ее красоту чего-то стоящей; и кроме всего этого, она была напугана. Ее широко расставленные серые глаза были полны ужаса.

— Убирайтесь вон! — сказала она голосом, едва ли более громким, чем шепот.

Комната, в которой мы находились, была спальней: милой комнатой, совсем не той, какую ожидаешь увидеть на верхнем этаже ночного клуба. Ковер был толстым и приятным для ног. Кровать выглядела удобной. Портьеры подходили к ковру, а ковер подходил к обитым стенам. Туалетный столик был заставлен какими-то бутылочками, коробочками, флакончиками и пульверизаторами. Успокаивающее, равномерное освещение в комнате создавалось рядом ламп с пергаментными абажурами. Девушка — даже жена миллионера — могла быть счастлива в подобной комнате, но Анита Серф не выглядела счастливой. Она выглядела как пострадавшая в железнодорожной аварии, выходящая из разбитого вагона.

— Я искал вас повсюду, — начал я. — Мне надо задать вам несколько вопросов, миссис Серф.

— Убирайтесь вон!

Она указала на дверь пальцем, который трясся подобно пальцу пожилой женщины, разбитой параличом.

— Я не собираюсь отвечать на вопросы! Я не собираюсь слушать вас!

— Как насчет ожерелья? Оно вам не нужно?

Она отшатнулась так, словно я ударил ее, и прикрыла ладонью рот:

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Нет, вы знаете. Ожерелье, которое вы отдали Дане Льюис. Зачем вы ей отдали его?

Она стремглав бросилась через комнату и дернула один из ящиков туалетного столика. Я уже раскусил ее, так что догадался, что она затевает. Бросившись вперед, я добрался до нее, когда она выхватывала из ящика автоматический пистолет 25-го калибра. Моя рука сжала ее кисть, когда она поднимала пистолет. Чувствуя напряжение ее пальцев, пытающихся снять оружие с предохранителя, я усилил давление, все сильнее прижимая ее пальцы к рукояти пистолета.

— Бросайте! — произнес я. — Перестаньте вести себя как дура!

Она ударила меня локтем в грудь, лишив устойчивости. Я поймал ее за талию и прижал к себе. Это было подобно попытке удержать дикую кошку — так отчаянно она боролась. Мне пришлось приложить все свои силы, чтобы ослабить хватку. Мы катались по комнате, нанося друг другу удары.

— Прекращайте это или же вы пострадаете! — заорал я, когда она попыталась ударить меня под подбородок.

Она врезала мне по лицу, использовав свой кулак подобно молотку, и звезданула каблуком своей туфли по моей голени. Она часто и тяжело дышала, и я ощущал, как в ее теле подергивается каждый мускул. Когда она снова попыталась ударить меня, я вывернул ей руку, заставив повернуться ко мне спиной, и заломил ее. Она согнулась, жадно вдыхая воздух. Я нажал еще сильнее, и ее пальцы отпустили пистолет. Он упал на ковер, и я ногой закинул его под кровать.

— Вы сломаете мне руку, — простонала она и шлепнулась на колени.

Я отпустил ее запястье, взял за локти и поднял на ноги. Затем отступил на шаг.

— Извините, миссис Серф, — произнес я, зная, что мой голос звучит вовсе не виновато. — Давайте прекратим борьбу и поговорим. Зачем вы отдали Дане Льюис свое ожерелье?

— Я не отдавала ей его, — прошипела она, держась за запястье и свирепо глядя на меня. — Вы почти сломали мне руку.

— Вы пошли с ней на ее квартиру. На вас было ожерелье, когда вы зашли, а когда вышли — на вас его не было. Оно было обнаружено в комнате. Вы отдали его ей? Зачем?

— Говорю вам, я не отдавала!

— Вас видели, — не отступал я. — Вы можете рассказать это либо мне, либо полиции. Выбирайте сами.