Каждый умирает в своем отсеке

...Орден. Андрей, если честно, не верил, что когда-нибудь его получит, но Батя, как настоящий офицер, сдержал свое слово и сумел пробить в московских кулуарах власти эту награду. Андрей не знал, что комдив для того, чтобы добиться своего, пошел на военную хитрость и первоначально доложил наверх: подводник находится в критическом состоянии и вряд ли выживет. Поскольку к мертвым в стране всегда относились лучше, чем к здравствующим, полуживого в тот период подводника из представленного списка не вычеркнули. Когда Андрей вышел из комы и дело пошло на поправку, Батя несильно афишировал этот радостный факт до тех пор, пока из Москвы не сообщили: "Президент подписал указ о награждении". Теперь можно было уже считать, что дело сделано, так как никто бы не осмелился перечить главе государства.

Мелким хитростям учила сама жизнь. В брежневские времена ордена и медали вручались в основном по разнарядке. К примеру, на флот спускали из наградного отдела Минобороны указивку, в которой было прописано: к такому-то очередному празднику можно представить к награждению орденами и медалями столько-то человек. Далее разнарядка "дробилась" и рассылалась по флотилиям, эскадрам, дивизиям, бригадам и т.д. Нередко возникали ситуации, при которых командир соединения, к примеру, стоял перед дилеммой, кого из своих подчиненных представить к "расписанным" на его воинскую часть одному ордену "За службу Родине в Вооруженных Силах" и трем медалям "За боевые заслуги". Деформированная и перевернутая с ног на голову система вручения орденов и медалей, при которой вместо того чтобы поощрить достойного и проявившего себя офицера, напротив, под конкретную награду подыскивали нужного человека, приводила в конечном итоге к парадоксу: частенько ордена и медали массово оседали где-то в командных структурах. Известны случаи, когда, заполучив подобную разнарядку, иной непорядочный военный руководитель попросту считал, что награда должна принадлежать именно ему, и никому больше.

В девяностые годы прошлого века появилась еще одна лазейка для стяжателей подобного рода — Чечня. Андрей слышал сам, как на одном из совещаний командующий флотилией, отвечая на вопрос командира атомохода, почему представление к награждению офицеров и мичманов по итогам трудной океанской автономки вернулось назад нереализованным, произнес что-то вроде: все награды идут в Чечню.

Если же случалось что-то экстраординарное и без наград обойтись не удавалось, нередко все происходило в строгом соответствии с описанием подобных ситуаций незабвенным и высокочтимым на флоте Валентином Савичем Пикулем: шумиха, неразбериха, поиск ответственных, наказание невиновных, награждение непричастных...

...Свой орден Андрей получил обыденно. В палату зашел начальник одного из флотских управлений, которого отрядили с оказией в госпиталь, в сопровождении каких-то чинов пониже, пожал Андрею руку, вручил алую коробочку, сумбурно поблагодарил за службу, пожелал скороговоркой скорейшего выздоровления и тотчас заторопился на выход. За ним потянулась и свита.

После его быстрого ухода Андрей с интересом принялся разглядывать награду. В алой коробочке на красной муаровой ленте с белыми полосками по краям лежал серебряный крест с рельефными лучами и закругленными концами. Это и был орден Мужества, который по статуту вручался за самоотверженность, мужество и отвагу, проявленные при спасении людей, охране общественного порядка, в борьбе с преступностью, во время стихийных бедствий, пожаров, катастроф и других чрезвычайных обстоятельств, а также за смелые и решительные действия, совершенные при исполнении воинского, гражданского или служебного долга в условиях, сопряженных с риском для жизни.

Через несколько минут в палату заскочила взволнованная Леночка.

— Андрюша, милый, поздравляю! Я так горжусь тобой!

Чмокнув его нежно в щеку, молодая женщина многозначительно стиснула мужскую руку, словно собиралась сказать, что любит его.

Больше в течение дня поздравлений не последовало. Только врач Черкесов вечером пригласил Андрея к себе в кабинет, достал из сейфа початую бутылку и, налив водки ему и себе, потребовал, чтобы тот опустил в стакан свой серебряный крест.

— Ну, поздравляю, чтоб он у тебя был не последним. Давай за это и выпьем.

По мере того как бутылка пустела, Черкесов становился все более словоохотливым и даже рассказал свой излюбленный медицинский анекдот.

— Лежит больной на операционном столе. Глядь, заходит анестезиолог, который лыка не вяжет, пьяный вдрабадан! Спотыкается, падает на больного, громко икает. Больной испугался и спрашивает: "Доктор, вы же пьяны, как вы будете анестезию перед операцией мне вводить?"

А тот отвечает: "Это я-то пьяный? Ты еще хирургов не видел, которые тебя резать будут!"

Черкесов расплылся в довольной улыбке, демонстрируя для пущей наглядности рукой, как хирурги будут кромсать тело бедного пациента. Эта небольшая клоунада продолжалась около минуты и должна была отвлечь

Андрея от черных мыслей. Затем, немного помедлив, Черкесов уже серьезно объявил: