Каждый умирает в своем отсеке

Андрей охотно рассказал добродушному начальнику отделения, что приехал на родину, искал работу, устроился на «Вихрь», где и числится до сих пор.

– Мы это проверили, ты правду говоришь, но на судне повариха рассказывала, что какой-то Павел Николаевич тебя на работу пригласил. Что за человек? Чем он занимается и как его найти?

– Ошиблась она, никто меня пока никуда не приглашал, – ответил Андрей, про себя подумав, что болтливая Зинка своим языком мелет, как та ветряная мельница крыльями, но о существовании Пашки решил на всякий случай умолчать.

– Значит, не знаешь никого… Уважаю и ценю тебя за скромность. Тогда расскажи, как ты бедного паренька у всех на виду лишил зрения. Это тоже из скромности?

– Бедного паренька? Да они целой стаей навалились. Спасибо, ваши ребята отбили.

– А вот это ты напрасно говоришь. – Майор принял строгий вид и поправил нарукавники. – Кто ранее был повязан, те у нас на учете. Эти ребята нормальные студенты, за ними шалостей нет.

Постепенно разговор зашел в тупик, что сильно расстроило ласкового майора.

– Выходит, упорствуешь. И ничего честно рассказывать не хочешь. Иди, милок, в камеру, подумай на досуге. Может, чего и вспомнишь…

…Несколько часов подряд Андрей расхаживал взад-вперед по камере, дремал на табуретке и размышлял о ситуации. Ближе к вечеру в камеру втиснулись вчерашние капитан и сержант. По их радостным лицам было видно, что намерения у них далеко не добрые.

– Ну что, не надумал? – утвердительно спросил капитан.

– Чего мне думать. Это вы думайте. Я офицер запаса, а вы меня тут ниже ватерлинии стараетесь опустить, да еще физически прикладываетесь. Рано или поздно придется за этот беспредел ответить.

– Ниже чего? – не понял сержант.

– Ватерлинии! Но ты не напрягайся, все равно тебе этого не понять.

Сержант без замаха засадил Андрею под ребра пару колотушек, точно гвозди вбил. Когда задержанный упал, сержант зашел сзади и зацепил его руки и шею борцовским кольцом. В захвате чувствовалась мощь, но особой сноровки не было. Капитан тем временем бил его ногами в живот. Постепенно милиционеры выдохлись, хотя и помяли его крепко. В камере Андрея продержали ровно четверо суток. Били еще трижды, один раз с применением веревочного жгута, которым капитан и сержант, войдя в раж, чуть его не придушили, примотав к батарее. Андрей не жаловался и не поддавался уговорам, а понемногу зверел и еле сдерживался, чтобы не дать сдачи. Ночью ему снилось, что он месит своих обидчиков, превращая их нахальные физиономии в тесто.

Однажды к нему даже подослали молодого ефрейтора, который разносил по камерам баланду. Предательски заморгав карими глазками, тот пугливо предложил:

– Так мне жалко вас, так жалко… Замордуют они вас здесь, им не впервой… Может, весточку кому передать на волю? Не сомневайтесь, не выдам. Меня Петром зовут, я здесь два месяца служу…

– Рад бы, Петя, да некому. Один я на белом свете, как перст. И знаешь почему?

– Почему?

– Как и ты, не берег честь смолоду.

На следующее утро Андрея выпустили. В дежурке ему молча вернули документы, часы, бумажник без денег и брючный ремень. Заставили расписаться, что претензий к органам не имеет. Прапорщик подвел его к двери, распахнул и слегка подтолкнул в спину. Андрей снова оказался на воле.

22 «…Тот не пьет шампанского!»

Казалось, что солнце светило особенно ярко и приветливо. Андрей даже вспомнил, как сам неоднократно радовался ласковым лучам, когда после автономного плавания атомоход всплывал из толщи воды в точке рандеву у своих берегов. Втянул полные легкие воздуха и почувствовал, что снова на свободе.

Несмотря на раннее утро, на скамейке у отделения милиции сидела Наташа. Девушка разволновалась, когда увидела его, вскочила, теребя сумочку, одернула блузку на высокой груди. В этой наивной суматошности было нечто трогательное и привлекательное.

– Объясни, – попросил Андрей, опускаясь рядом с ней на скамейку, – почему ты меня предала? В отделении сказали, что тебя нигде не смогли найти.

Нежно, доверительно, будто между ними это было давно заведено, она прижалась к Андрею и погладила его руку. Глаза девушки увлажнились.

– Не думай так, не надо… Я сама испереживалась… Все так быстро случилось… Я сюда каждый день приходила, но меня не пускали. Я даже одному мальчику 20 долларов дала и сигареты для тебя… И к начальнику ходила. Он сказал, что тебя скоро выпустят, ничего страшного. Такой хороший, толстенький и добродушный. Я ему сказала: если сегодня не отпустите, то обращусь в прокуратуру. Ты мне веришь?

– Конечно.

– Андрюша, ты держался молодцом… Но что у тебя с лицом? Тебя били?

– Да нет, все время угощали кофе и пирожными.

Девушка обвила его шею и поцеловала в губы. Безгрешное и ароматное прикосновение сразу же вызвало целую гамму чувств. Андрей обнял ее за талию.

– Не хочу, чтобы ты плохо обо мне думал. Я очень скучала. Хочешь, поедем к тебе?

* * *

…Добравшись до дому, Андрей первым делом позвонил Пашке.