Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Мы с Эрин оделись и покинули шале почти не разговаривая. Пространство между нами заполняла неловкость, возникающая, когда двое давних друзей зачем-то вдруг переспали. После ночных откровений и ее приглашения мы не знали, что сказать. Я спал в кухонной прихватке, и теперь она наполовину превратилась в биоматериал. Я не мог бы снять ее, даже если бы захотел. Мне пришлось пропихивать ее сквозь рукав фуфайки от термобелья, сильно растягивая швы. Видя, как я отчаянно борюсь с одеждой одной рукой, Эрин помогла мне натянуть на уши шапочку. Вчера я оказывался на холоде чаще, чем позволял мой гардероб, предназначенный дли посиделок у камина, так что теперь решил подготовиться к выходу в свет по-серьезному. Я натягивал перчатку на здоровую руку, вцепившись в нее зубами, пока не порвал. На выходе я схватил утюг, который откопал в одной из кладовок в шале. Эрин вопросительно изогнула бровь, когда я его поднял, как бы намереваясь что-то спросить, но передумала, без сомнения решив, что ей все равно.

В кармане у меня лежала лупа. Я проснулся раньше Эрин и внимательно рассмотрел ее в утреннем свете. На боку у нее было написано 50ґ. Видимо, кратность увеличения, решил я. Потом вынул из пачки пятидесятидолларовую банкноту, поднес ее к свету и стал рассматривать через лупу, нет ли там чего примечательного.

Об австралийских пятидесятидолларовых купюрах я знал одну вещь, и то лишь благодаря старому трюку для вечеринок, очень полезному для писателей. В 2018 году был изменен дизайн желтой пятидесятидолларовой банкноты, на ней появилось миниатюрное воспроизведение обращенной к парламенту инаугурационной речи Эдит Коуэн[10] под ее портретом. К несчастью, там с ошибкой было напечатано слово «ответственность», чего никто не замечал в течение шести месяцев, за это время в обращение были выпущены миллионы банкнот. Это был способ позабавить собравшуюся на обед компанию: я просил у сидящих за столом пятидесятидолларовые банкноты, находил купюру с опечаткой, рассказывал историю и завершал ее приглашением сдвинуть бокалы, говоря: «Вот доказательство того, что писателям платят слишком мало, мы бы нашли ошибку гораздо быстрее, если бы чаще видели такие бумажки!» Взрыв хрипловатого смеха. Но больше я ничего не знал о денежных купюрах. Изучая банкноту, я увидел эту ошибку, то есть, скорее всего, она не была поддельной.

На ней имелся серийный номер, как я и предполагал, а также пересекающиеся цветные штрихи и маленькая голограмма в левом нижнем углу. Но все эти признаки, включая опечатку, были видны невооруженным глазом. Лупой мне воспользоваться не пришлось. Кратности увеличения 50ґ хватило бы, чтобы я рассмотрел швы на слоях полимерной банкноты, мельчайшие следы растекшихся чернил. Лупа была необходима для чего-то другого. Я сдался. Бесполезно рассматривать эту купюру, когда я не знаю, что нужно искать.

Когда мы проходили мимо машин, я легонько постучал Эрин по локтю, чтобы привлечь ее внимание. Говорить при таком сильном ветре не имело смысла, поэтому я просто поднял утюг и кивнул на «мерседес» Марсело. Шлепая по снежной каше, мы подошли к нему. Я размахнулся и ударил утюгом, самым тяжелым предметом, какой смог отыскать в шале, по стеклу, оно пошло трещинами, но не рассыпалось – только прогнулось вокруг кратера в центре. По тонированному окну растянулись длинные белые полосы.

Идея вызревала у меня со вчерашнего дня, когда я увидел осколки стекла у машины Кэтрин. Но тогда я был слишком занят и почти мертв, чтобы попытаться. Тетушкин «вольво» пострадал от непогоды, так что еще одно разбитое окно не вызовет подозрений, рассудил я. Однако не учел сигнализацию, которая, как только я саданул по стеклу, сразу завизжала, перекрикивая ветер. Буря ревела, но я не был уверен, достаточно ли громок ее рев, чтобы заглушить вой сирены; направление ветра тоже работало против меня – звук относило в сторону отеля. Эрин стояла на шухере – вдруг кто-нибудь вздумает поинтересоваться, что происходит, но это было совершенно бесполезно, когда видимость не превышала нескольких метров. Нужно было торопиться.

Я снова ударил по стеклу, оно прогнулось сильнее и стало похоже на скорлупу яйца, но стойко держалось. Потребовался еще один удар, и моя рука проломила преграду. Пользуясь кухонной прихваткой, которая пришлась очень кстати, я протолкнул остатки стекла внутрь салона и сунул туда голову. Эрин подскакивала от нетерпения, готовая чуть что сделать ноги, но я знал, чего хотел. Дернул за эту штуку, вырывая каскад проводков из гнезд, и только успел вылезти наружу и повернулся, чтобы крикнуть Эрин – можно уходить, как получил удар сбоку в челюсть.

Снежный покров хорошо смягчает удар от падения, но я не упал. Эрин подхватила меня под обе руки, как тренер боксера.

– Боже мой, Эрнест! – Марсело тряс рукой, удивленно пялясь на меня.