Каждый вдох

Автор письма назвался Гарри Бекхэмом, американцем, 1914 года рождения. Он писал, что познакомился с Эвелин в конце 1946-го. Вторую мировую Бекхэм прошел в составе американского инженерного корпуса, а после войны приехал в Родезию и работал на шахте Буштик в Матабелеленде. В Хараре он познакомился с Эвелин Уоллс – в письме говорилось, что любовь была взаимной и с первого взгляда. Автор письма уверял, что не знал о беременности Эвелин, когда вернулся в Америку, но этому Тру не очень поверил: если бы этот Бекхэм ничего не подозревал о беременности случайной подружки, разве стал бы он наводить справки спустя столько лет?

Тру рассчитывал совсем скоро получить ответы на все свои вопросы.

Поработав над рисунком около двух часов, Тру остановился, когда ему показалось, что Эндрю понравится получившееся. Он надеялся, что рисунок отчасти компенсирует сыну неделю разлуки.

Вернувшись в дом, Тру подумал, а не пойти ли ему порыбачить: он обожал рыбалку и уже давно не выбирался на нее, однако, насидевшись, чувствовал необходимость разогнать кровь. Может, завтра, решил Тру, переодеваясь в единственные шорты, какие у него были. Найдя шкаф с целой горой пляжных полотенец, он взял одно и спустился на пляж. Бросив полотенце на песок близко к воде, Тру пошел навстречу волнам, удивившись, насколько теплой оказалась вода. Он пропустил первую небольшую волну, потом еще одну, а оказавшись в воде по грудь, оттолкнулся ото дна и поплыл до пирса и обратно.

Тру не сразу вошел в ритм, хотя океан был на редкость спокойный. Он много лет не плавал и немного разучился. Дюйм за дюймом он продвигался мимо летних домиков на берегу, но на пятом коттедже мышцы начали болеть. До пирса Тру еле выдержал, но упорства ему было не занимать, поэтому он не вышел на берег, а развернулся и поплыл обратно еще медленнее.

Когда Тру наконец поравнялся с трехэтажной виллой и вышел на берег, ноги дрожали, а руки почти не слушались. Но он остался доволен: в лагере гидов приходилось ограничиваться зарядкой и прыжками в высоту, насколько позволял потолок. Когда предоставлялась возможность, Тру бегал по внутреннему периметру лагеря, на что хватало получаса (самая скучная пробежка на свете), зато ходьбы у него всегда было вдоволь. В лагере, где он сейчас работает, вооруженный гид имеет право разрешить гостям выйти из джипа и пройтись по бушу – иногда это единственный способ поближе подобраться к редким животным вроде черных носорогов или гепардов. Для Тру это была возможность поразмять ноги, а для гостей – лучший момент сафари.

Вернувшись в дом, Тру с удовольствием постоял под душем, прополоскал шорты в раковине и перекусил сэндвичем. После этого он опять не знал, чем заняться. У него давно не было дня без единого дела, и от этого становилось неуютно. Он снова взял альбом и, посмотрев на рисунок, сразу захотел кое-что изменить. Еще да Винчи говорил, что закончить произведение нельзя, можно только прекратить над ним работать, и Тру был с этим полностью согласен.

Решив еще посидеть над пейзажем завтра, он взял гитару и пошел на террасу. Песок в солнечных лучах казался ослепительно-белым, а ярко-синяя океанская гладь – зеркальной и неподвижной, не считая пенного прибоя. Идеальная гармония. Он настроил гитару и понял, что не хочет сидеть в доме остаток дня. Можно вызвать машину, но какой в этом смысл – он все равно не знает, куда здесь можно пойти. Однако Тру запомнил упомянутый Хоуп ресторан за пирсом и решил сходить туда ближе к вечеру поужинать.

Подыгрывая себе на гитаре, он спел почти все песни, которые знал. Как и рисование, музыка не мешала ему думать: он то и дело невольно посматривал на соседний коттедж, и мысли снова вернулись к Хоуп. Про себя Тру недоумевал, почему, несмотря на наличие бойфренда и свадьбу подруги, она приехала в Сансет-Бич одна.

Хоуп даже пожалела, что записана к парикмахеру и на маникюр на завтра, а не на сегодня: было бы чем заняться. Полдня она разбиралась в шкафах: мама предложила ей взять все, что душа захочет (с учетом возможных желаний сестер). Робин и Джоанна в ближайшие несколько недель тоже приедут помогать разбирать вещи, а Андерсоны воспитывали своих дочерей, так что места для эгоизма не предполагалось. В кондоминиуме[5] Хоуп было тесновато, поэтому она с легкой душой почти ничего себе не взяла.