Каждый выбирает для себя

— Кааать? — Кир чуть потянул её за руку. — Волки вокруг?

— Нет уже. Они послушались и ушли. Теперь они свободны. Устал?

— Нет, ничего, просто так, вслепую очень сложно.

— Потерпи, пожалуйста, уже не так много осталось. — Катерина переводила Кира через толстенные корни, пересекающие тропинку, два раза через небольшие ручейки. И, наконец, услышала позади громкий вопль и невнятную ругань проснувшейся и бросившейся в погоню шишиги. Кир дернулся. Но Катерина не выпустила его руку, только немного ускорила шаг.

— Не нервничай. Я справлюсь. Ты обещал доверять мне! — лес светлел, начали попадаться широкие радостные поляны, на которых росла молодая яркая травка, и пересекая одну такую поляну, Катерина оглянувшись и увидела шишигу.

— Всё! Ты мой! Корягой станешь, навек застынешь! — шишига радостно закружилась, притопывая корявыми ногами и хлопая в ладоши. А потом ошеломленно уставилась на мальчишек. У одного завязаны глаза. Ладно, этого она потом обратно заберет, и заставит есть, пусть даже силой! А вот второй! Второй стоит и смотрит на неё, обернувшись, а в корягу и не думает превращаться!

— И не мечтай даже. — Катерина хмуро оглядела шишигу и решительно повела Кира дальше, швырнув через плечо свободной рукой шишигин гребень. Гребень превратился в высоченный частокол из-за которого раздался яростный вой.

Катя успела вывести Кира из леса, прямо к тому месту, откуда заходила, к ним кинулся Бурый, над его спиной зависла Жаруся. А рядом несся Баюн.

— Наконец-то! Вернулись! — взвыл испереживавшийся Баюн. — То есть, я знал, разумеется, что всё в порядке, просто очень рад тебя видеть, — он обошел вокруг Катерины и потёрся о её руку. Волк прижался к Катиным коленям головой, но буквально на миг, и сразу же перемахнул через голову Кира, став между ними и шишигой, вывалившейся из леса. Всклокоченная, в разодранной опять юбке, она тяжело дышала и тянула руки к Кате и Киру. А когда осознала, что перед ней не только мальчишки, но и их очень серьезные спутники, разочарованно завыла.

— Он мой! Мой! Он обернулся! Почему он не стал корягой? — шишига выла, некрасиво кривя рот, и тыча корявыми пальцами в Катерину.

Жаруся сдернула с глаз Кира повязку и он, глянув на шишигу, и сообразив, что она предъявляет права на Катьку, невольно шагнул вперед, закрывая её.

— Не твой. — Катерина рассмеялась, выглядывая из-за плеча Кира. — И не твоя. Я девочка. И никаких прав ты на меня не имеешь. Так что возвращайся в свой лес. Миром возвращайся.

— А то что? — шишига разъяренная тем, что опять в её владения прокралась девица, и опять оставила её ни с чем, шагнула вперед, но Катька, трусиха Катька, совсем не испугалась, а спокойно вышла из-за Кира, коснулась загривка ощерившегося Волка, останавливая его, и строго глянула на мерзкую бабу.

— А то лишишься не только своих коров и овец. Заплутаешь сама, не найдешь даже дом, скроется он за водой, за высоким холмом, за лесными корнями, травой молодой…

— Стой!!! Стой, не надо! Не говори больше! — шишига учуяла что-то в словах. — Не надо. Я уйду. Я сейчас уйду, — она, начала отступать, не сводя глаз с Катерины. — Это же ты? Ты разбудила сказку? Прогнала туман? Ты сказочница? — дождалась кивка Катерины, и начала мелко кивать, и отступать к лесу, а оказавшись там, развернулась, и припустила по тропе так, что только засверкали коричневые пятки, и полетели по воздуху клочья подранной частоколом юбки.

— Ничего себе! — Кир осторожно покосился на Катерину. — Как её унесло!

— Эта шишига никогда дурой не была. Надо отдать ей должное. — Баюн весьма одобрительно осмотрел свою девочку. — Услышала и поняла. И надо сказать, в последний момент сумела остановить сказочницу. Очень не дура! Правда, это не делает её приятнее. Ладно, пошли уже, а то там Степан извелся совсем, да и Кир сейчас свалится. Волк, придержи мальчика, он в обморок падает!

— Никуда я не падаю, — не очень уверенно пробормотал измотанный Кир, обнаруживший себя почему-то сидящим на земле. — Придумали тоже, в обморок…

— Ну да, ну да, ты просто сел отдохнуть, — покладисто согласился с ним Баюн. — Волк, поехали, уже. Кормить его надо и срочно!

Жаруся легко порхнула к Катерине, плеснула крыльями над ней, и девочка моментально оказалась одетой в нарядный летник и легкие сапожки. Птица подхватила её за ткань летника и взмыла с ней в небо. Катерина всегда любила летать с Жарусей, и радость полета отвлекла её от коротких, неровно обрезанных прядей волос, лезущих в глаза. Если бы её подстригли в парикмахерской, наверное, это бы её не расстроило, а тут она точно осознавала, что выглядит погано! Жаруся стричь не могла. Кот тоже, не обращаться же к Волку или мальчишкам, чтобы подровняли!

— Не расстраивайся! Ты в Лукоморье, мы что-нибудь придумаем, и коса отрастет гораздо быстрее! — Жаруся представила, что бы чувствовала, лишившись роскошного хвоста, и горячо сочувствовала своей девочке.