Каждый выбирает

Цивилизация снуссов старше земной где-то на два десятка миллионов лет. Она вышла на свой познавательный горизонт и сейчас явно отстает от человеческой. Если верна та, рассказанная Кокрошей гипотеза о существовании Разума, возникшего вокруг первых звезд Вселенной, то он также давно в тупике. Месенн описал вроде бы безграничную перспективу развития человеческой цивилизации. А на самом деле — на несколько миллионов лет. Вряд ли на больше. Что будет дальше? Как найти выход из создавшегося положения, и есть ли он, этот выход?

Олмир поежился от холода быстро проносящихся мыслей. Рано посвящать в них Ингельрока. Сперва надо обдумать самому, поговорить с Месенном, с Ваном, Зоей, Георгием. Но решать, что и как делать, все равно когда-то придется ему — он король, значит вся ответственность на нем.

— Что-то мы чересчур расфилософствовались. А Лоркас любил повторять, что философия не наука, а спекуляция оной, — сказал он. — Давайте вернемся к теме разговора. Какой практический вывод следует из понимания единства человечества? В первую очередь — одобрение требования Галактического Совета о том, чтобы все контакты с иными разумными осуществлялись через центральные органы Содружества. Иначе нельзя: если, например, какая-нибудь человеческая община на удаленнейшей планете, граждане которой стали больше похожи, скажем, на гиппопотама, а не на гуманоида, случайно начнет войну с иными разумными, то автоматически подставит все человечество. Это не дело. Второй вывод — коли мы едины, то и общаться естественно сразу со всеми собратьями по мышлению. А не только с теми, кто вошел с нами в какой-нибудь временный союз. Иными словами, Содружество надо сохранять и укреплять. Если же что-то не нравится — пожалуйста, оговаривай это в особом договоре. Убеждай. Доказывай свою правоту.

— Как я понял, Ремита отказывается от союза с нами? — в упор спросил Ингельрок.

Итак, настал самый неприятный момент разговора. Несмотря на взаимные симпатии, приходится говорить «нет».

Каждый обладает возможностью выбора и в большом, и в малом, в который раз повторил для себя Олмир. Он мог по-всякому поступить с Аполлоном, но принял политически обоснованное решение. Он мог согласиться с предложением Шамона, но отверг его. Сейчас вот он мог бы протянуть руку дружбы Ингельроку, но не сделает этого. В каждом случае — и сейчас, и ранее — он был волен поступить так, как подсказывал ему разум. Он свободен.

Другое дело, что после совершения выбора необходимо, как правило, проявить недюжинный интеллект и нечеловеческую настойчивость, чтобы добиться реализации принятого решения. Как альпинист, задумавший восхождение на вершину, должен продумать маршрут, экипировку и подготовиться к тяготам пути. В политике же любой шаг тянет за собой гораздо большее количество последствий и требует великого множества сопутствующих действий. Олмир надеялся, что ему удалось предусмотреть все детали и нюансы.

— Мы не можем войти с вами в союз, направленный против центральных органов Содружества, по мировоззренческим соображениям. Я вкратце изложил их.

Ламарк вытер воображаемый пот со лба. Неужели начальник Службы безопасности до последнего момента не был уверен, какое решение примет король? Его переживания, впрочем, можно понять: для него этот вопрос крайне важен, и если б Олмир сказал «да», то у Ламарка возникли бы сложные проблемы с выстраиванием рабочих отношений с Комитетом Защиты Человечества.

— А вот насчет помощи… вы можете оказать нам любезность.

— Я слушаю. Все равно вы наши невольные союзники. Обществу Простоты выгодно, чтобы Ремита была сильна.

— У нас периодически возникают проблемы с управлением общественным мнением, в пропаганде и разъяснении проводимой политики. Нам нужен хороший психоаналитик, — Олмир помолчал, вспомнил признание канцлера о том, что королевские аналитики даже не поняли намерений Анн-Мари Ло, и добавил: — Так как мы отказались от сотрудничества не только с вами, но и с Комитетом Защиты Человечества, то нам нужен очень хороший психоаналитик. Лучший в Содружестве.

Ингельрок задумался.

— У нас есть выпускники Школ Гуро, но мы не можем опереться на них, — посетовал Олмир, вспоминая графа Леверье. — Я полагаю, причины вам понятны.

— Да, я понимаю твои опасения. Есть у меня кандидатура. Супер. Человек, на глазах и под руководством которого зародилась вся современная психоаналитика. Сам Уренар называет его своим учителем. Я имею в виду Шоанара.

— Шоанар? — с сомнением в голосе произнес Олмир. — Я не слышал про него.

— Неужели? — улыбнулся Ингельрок. — Кот мог называть его Шаром. Думаю, что Шоанар согласится пожить у вас. Учти, однако, что первым делом он начнет возводить себе дом.

— Пожалуйста, на Ремите пока всем хватает места. А про Шара я действительно слышал много лестных слов…