Каждый за себя

Ему удалось все-таки обойтись без опасного и многообязывающего слова, и казалось, что крутой вираж пройден. Но не тут-то было. Он постоянно помнил о том, как хороша была Ольга Петровна семнадцать лет назад и в какую средненькую бабенку она превратилась, он помнил о том, что она была его учительницей и выставила на всеобщее осмеяние, но он совершенно забыл о том, что она не только была школьным учителем, она и продолжала им оставаться все эти годы. Более того, она была из тех учителей-словесников, которые не терпят мямленья и невнятности речей. Уж об этом-то он должен был помнить! Но нет, забыл, в голову не брал, сосредоточился исключительно на том, что Ольга немолода, одинока, лишена сексуальных радостей и поэтому наверняка станет легкой добычей.

- Что - хочу? - строго спросила она, как будто сидела за учительским столом в классе, а он отвечал у доски про четвертый сон Веры Палны по Чернышевскому. - Чего ты хочешь? Выражайся яснее, будь добр.

Попался. Он попался как дурак. Сам же спровоцировал ее своим вопросом. Ну ничего, он вывернется, как всегда выворачивался.

- Я хочу, чтобы все, что произошло неделю назад, повторилось, и не один раз. Я хочу, чтобы ты приходила ко мне. И я хочу, чтобы ты не гнала меня и отвечала на мои звонки.

Вот как! И ни слова о любви. А попробуй-ка придерись!

- Список претензий понятен. - Ольга усмехнулась и поудобнее перехватила тяжелую сумку, которую держала в руке. - Сожалею, но соответствовать твоим претензиям не могу. Я не хочу никаких повторений. И не хочу никаких обсуждений вокруг этой темы. Ты ни в чем не виноват, Игорек, - она заговорила мягче, даже почти ласково, - ты не сделал, по сути, ничего плохого. Ты просто сделал то, что хотел. Ты не должен был думать о том, что впоследствии мне это будет неприятно. Об этом следовало бы подумать мне, но я позволила себе непростительно забыться.

- Значит, ты не сердишься? - обрадовался Игорь.

- Сержусь.

- Но почему? Ты же сама сказала, что я ничего плохого не делаю.

- Я сказала "не сделал", а не "не делаешь", - поправила она его учительским тоном. - Кажется, я в свое время перехвалила твоего учителя русского языка, ты не чувствуешь разницы между совершенными и несовершенными глаголами. В том, что ты сделал неделю назад, нет ничего плохого. А вот то, что ты делаешь сейчас, - плохо. Я по телефону сказала тебе, что мы больше не будем встречаться, что я не хочу тебя видеть, и просила не звонить, не подстерегать меня у метро и не приходить ко мне домой. Я тебя просила, понимаешь? И как ты отнесся к моей просьбе? Не могу сказать, что с уважением.

Ты сделал и продолжаешь делать то, что мне неприятно и чего я хотела бы избежать. Разве это правильно?

- Значит, ты меня бросаешь только лишь потому, что я не выполнил твою просьбу? Ты меня бросаешь за то, что я хотел тебя увидеть, хотел быть с тобой, за то, что я скучал по тебе? - коварно спросил он, радуясь, что удалось зацепиться за формулировку и выставить Ольгу дурой. - Других провинностей за мной не числится?

Она смотрела на него пристально, но, как и прежде, без интереса. Мимо бестолково текла толпа выходящих из метро людей, их то и дело толкали, но Ольга Петровна стояла как вкопанная, не делая ни шагу в сторону. Стояла, смотрела на него и молчала.

Игорю стало неуютно. Он за последние годы привык быть лидером в любом общении, особенно с женщинами, и совершенно не умел держать паузу. Паузы пугали его, но он всегда находил, что сказать и чем ее заполнить.

- Не хочу оскорблять тебя недоверием, - произнесла Ольга, когда он уже совсем отчаялся, видя, как ситуация выходит из-под контроля, - поэтому не стану утверждать, что ты лжешь. Давай расстанемся на том, что мы не нужны друг другу.

- Но ты мне нужна!

- А ты мне - нет. Мне очень жаль, но это так. И я прошу тебя не провожать меня сейчас и не пытаться встретиться со мной в дальнейшем. И не звонить. Ты выполнишь мою просьбу?

Да черт с ней, не будет он ни на чем настаивать, сейчас он просто не готов разбивать ее оборонные сооружения. Он вернется домой, еще раз мысленно прогонит весь разговор, найдет ее уязвимые места и составит план следующего разговора. Он тщательно подготовится, и уж тогда ей не увернуться. А теперь пусть идет, пусть думает, что он послушный мальчик, с которым она справилась одной левой.

- Выполню, - кивнул он. - Ты можешь не беспокоиться, я не пойду за тобой.

- И все остальное выполнишь?

- Выполню, - повторил Игорь. - Я сделаю все, как ты хочешь. Но я хочу, чтобы ты знала: мне без тебя очень плохо.

Она снова молча смотрела на него несколько секунд, потом сказала:

- Ох, врешь.

Повернулась и пошла прочь. И непонятно, к чему относились ее последние слова, к обещанию ли выполнить ее просьбу или к тому, что Игорю плохо без нее. Собственно, ложью было и то, и другое, но Игорь Савенков полагал, что об этом знает только он один.