Казино «Руаяль». Живи, пусть умирают другие. Мунрэкер

«Роллс-бентли» 1953 года выпуска имел открытый кузов и был выкрашен в тот же шаровой цвет, что и старый его автомобиль, нашедший могилу в одном из мейдстонских гаражей. Когда Бонд неловко взбирался на сиденье рядом с водителем-испытателем, темно-синяя кожаная обивка вальяжно скрипнула.

Через полчаса на углу Бердкейдж-Уолк и Куинн-Анн-Гейт водитель помог ему вылезти.

— Если желаете, сэр, то можно улучшить скоростные характеристики, — сказал он. — Если бы вы оставили ее нам недельки на две, мы бы наладили ее так, что она будет выжимать за сто.

— Это потом, — сказал Бонд. — Я беру машину. Но с одним условием. Вы доставите ее завтра к вечеру к паромному причалу в Кале. Водитель ухмыльнулся.

— Принято, — сказал он. — Я сам пригоню ее. До встречи на причале, сэр.

— Отлично, — сказал Бонд. — Только осторожнее на трассе А—20. Нынче опасно ездить по дуврской дороге.

— Не беспокойтесь, сэр, — ответил шофер, однако, подумав, что человек этот хоть и здорово разбирается в машинах, но все же немного белоручка. — Не дорога — сказка.

— Не всегда, — с улыбкой заметил Бонд. — До встречи в Кале.

Не дожидаясь ответа, он захромал, опираясь на трость, по запыленным полосам солнца, что пролегли меж деревьев парка.

— Джеймс.

Голос был чист, высок и несколько взволнован. Не этого он ожидал.

Он поднял глаза. Она стояла в нескольких футах от него. Он заметил на ней нарядный черный берет, вид у нее был возбужденный и таинственный, как у женщины, что мчится в каких-то неведомых краях в открытом авто, недосягаемая и вместе с тем желанная как никто другой. Женщина, которая мчится, чтобы принадлежать другому, не тебе.

Он встал, и они пожали руки.

Она заговорила первая, но не села.

— Как бы я хотела, чтобы и ты был там завтра, Джеймс. — Ее глаза мягко разглядывали его. Мягко, но, как показалось ему, загадочно.

Он улыбнулся.

— Завтра утром или завтра вечером?

— Не говори глупости, — засмеялась она, вспыхнув. — Конечно, во дворце.

— А что ты собираешься делать после? — осведомился Бонд.

Она весело посмотрела на него. Что напоминал ему этот взгляд? Взгляд Морфи? Тот взгляд, которым он в «Блейдсе» обдал напоследок Дракса? Нет. Не то. Тут было иное. Нежность? Сожаление?

Она бросила взгляд куда-то через его плечо.

Бонд обернулся. В сотне ярдов от них маячила высокая фигура молодого человека со светлыми коротко постриженными волосами. Он стоял к ним спиной, просто так, явно скучая.

Бонд повернулся к ней, взгляды их встретились.

— Я выхожу за него замуж, — тихо проговорила она. — Завтра днем. — И прибавила, будто это было необходимо. — Его зовут инспектор Вивиен.

— Ого, — выдавил из себя Бонд, мучительно улыбаясь. — Понимаю.

Наступила тишина, оба отвели глаза.

С какой стати он ожидал другого? Поцелуй. Просто прикосновение двух притиснутых друг к другу тел в минуту смертельной опасности. Ведь было лишь это. И он видел кольцо. Чего ради вообразил он, будто это обыкновенная уловка, имевшая целью держать на расстоянии Дракса? Почему он решил, что она непременно должна разделять его желания, его планы?

А что теперь? — подумал Бонд. Он пожал плечами, отгоняя от себя горечь поражения — ту самую, что во столько раз горше радости победы. Путь отступления. Он должен оставить эти юные существа и унести свое холодное сердце прочь. Он не должен испытывать сожалений. Ложных сантиментов. Он должен играть ту роль, которую от него ждут. Бессердечный человек. Секретный агент. Просто тень.

Она в тревоге всматривалась в него, ожидая, пока чужак, осмелившийся просунуть ногу в дверь ее сердца, оставит ее в покое.

Бонд тепло улыбнулся.

— Я ревнив, — сказал он. — У меня были в отношении тебя назавтра другие планы.

Она улыбнулась в ответ, благодарная за то, что безмолвие было наконец сломано.

— И какие же? — спросила она.

— Я собирался отвезти тебя на одну ферму во Франции, — сказал он. — А после великолепного ужина проверить, правда ли, что розы стонут.

Она засмеялась.

— Извини, ничем не могу помочь. Но ведь кругом и так немало роз, которые только и ждут, чтобы их сорвали.

— Да, верно, — сказал Бонд. — Ну что ж, прощай, Гала.

Он протянул руку.

— Прощай, Джеймс.

В последний раз он прикоснулся к ней. Потом оба развернулись, и каждый пошел своей дорогой.