На тайной службе Ее Величества. Живешь лишь дважды. Человек с золотым пистолетом

Ян Флеминг

НА СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЕ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА

1. Морской пейзаж с фигурами

Стоял такой теплый сентябрь, что, казалось, лету не будет конца. Руайаль-Лез-О, прогулочная аллея длиною в пять миль, обрамленная подстриженными газонами и украшенная трехцветными клумбами шалфея, бурачка и лобелии, которые располагались на определенном расстоянии друг от друга, была вся расцвечена яркими флажками, и веселые разноцветные тенты стройными рядами спускались вниз к линии прибоя, словно рекламно-коммерческие батальоны, построенные для парада на самом большом из северных пляжей Франции. Звуки музыки — один из тех мелодичных вальсов, исполняемых на аккордеоне, — неслись из громкоговорителей, установленных вокруг закрытого бассейна олимпийских стандартов, и время от времени, перекрывая музыкальные трели, мужской голос объявлял по местному радио о том, что свою маму разыскивает Филипп Бертран, семи лет, что Иоланда Лефевр ожидает своих друзей под часами у входа или что некой мадам Дюфор звонят по телефону. От пляжа, вернее, от трех площадок для игр под названиями «Радости жизни», «Гелио» и «Лазурная», доносились детские голоса, которые то усиливались, то затихали в зависимости от накала страстей, а еще дальше, на затвердевшем песке, оставленном отступившим теперь от берега морем, инструктор по физическому воспитанию подавал команды свистком группе подростков, заканчивавших курс своих ежедневных занятий.

Все это составляло один из тех прекрасных и простеньких морских пейзажей, которыми так славится побережье Бретани и Пикардии, — это они служили объектами вдохновения Будена, Тиссо, Моне, художников, запечатлевших их, — с тех пор как лет сто назад или поболее того появилось само понятие «пляж» и вошли в моду морские купания.

Джеймсу Бонду, сидевшему в одном из пляжных бетонных закутков, подставив лицо лучам заходящего солнца, во всем этом мерещилось нечто печальное и неуловимо прошедшее. На память приходили яркие картинки детства — ощущение бархатного прикосновения теплого мелкого песка, колющий наждак мокрых песчинок, попавших между пальцами ног, когда пришло время натянуть носки и обуться, кучка редкостных морских ракушек и всякая всячина, выброшенная морем на берег, подобранная им и разложенная на подоконнике в спальне («Нет-нет, милый мой, нам придется все это оставить, ты перепачкаешь весь чемодан!»), крошечные крабики, разбегающиеся в разные стороны от прикосновения беспокойных детских ручонок, нащупывающих морские водоросли в каменистых заводях, и опять море, море, в котором можно плескаться без конца, покачиваясь на танцующих волнах, которые в те времена, казалось, всегда были освещены солнцем, и, наконец, неизбежная, вызывающая раздражение фраза: «Пора выходить из воды». Все это было, было с ним в детстве и теперь проносилось в мыслях, заставляя взглянуть на окружающие предметы по-иному. Как быстро пролетели беззаботные дни, когда он мог играть в песочек! Как далеко он ушел от того веснушчатого мальчишки, обожавшего шоколадные хлопья кондитерской компании «Кадбери» и пенящийся лимонад! Бонд нервно закурил сигарету, расправил согбенные плечи и решительно задвинул непрошеные сентиментальные воспоминания в самый дальний уголок памяти. Он давно стал взрослым, он — человек, обремененный годами неприятного и опасного опыта, он — тайный агент. Он сидит здесь, в этом бетонном укрытии, не для того, чтобы предаваться сентиментальным воспоминаниям о каких-то там малышах-замарашках, копошащихся на пляже, где тут и там валяются крышки от бутылок и палочки от леденцов, а кромка прибоя, лоснящегося от кремов для загара, обезображена еще и стоками реки Руайаль. Он здесь потому, что так нужно, он работает, ведет наблюдение. Он следит за одной особой.