Казино "Шахерезада"

Серена иногда удивлялась, как ей самой удалось уцелеть Она устроилась во второразрядное казино посудомойкой, хотя ее, с привлекательной внешностью, с удовольствием взяли бы в любой стрип-клуб, где она зарабатывала бы раз в десять больше. Серена пошла в школу, чтобы получить аттестат, затем поступила в Университет Лас-Вегаса на факультет уголовного судопроизводства. Для этого ей понадобилось целых десять лет. Днем она занималась, а по ночам работала. В субботу и воскресенье практически не покидала казино. Когда Дейрдра умерла, Серена, чувствуя за собой вину, запила. Два года не выходила из алкогольного дурмана, потеряв едва ли не все, чего достигла. В конце концов она взяла себя в руки, выкарабкалась наверх, возобновила занятия в университете.

Серена и сама не знала, откуда в ней столько упорства. Может, все дело в обещании – ничто из того, через что ей пришлось пройти дома, не сломает ее жизнь, – которое она дала себе, когда они с Дейрдрой убегали из Феникса.

Корди прав. Лас-Вегас – город сложный, он серьезно испытывает человека.

– Могу рассмешить тебя, – сказала Серена.

– Не получится. Я горюю. Не видишь, я в трауре?

Серена бросила на него насмешливый взгляд. Корди сидел неподвижно, в черной рубашке, с двумя незастегнутыми верхними пуговицами, в черных отглаженных брюках и темно-желтых туфлях. Не траур ли это по потерянной любви? Коротышка Корди был известным модником и всегда одевался очень элегантно. Серена же предпочитала носить джинсы, футболки и высокие ковбойские ботинки. Она одевалась так специально, чтобы не привлекать мужских взглядов. Серена иногда вспоминала, как остолбенел Страйд, увидев ее в аэропорту Дулута, куда она прилетела расследовать убийство девушки в Лас-Вегасе. На этот случай ей пришлось приодеться, чтобы произвести впечатление, – она была в кожаных брюках голубого цвета с поясом, украшенным серебряными цепочками, футболке с вызывающим вырезом и черном кожаном плаще. Джонни, раскрыв рот, застыл на месте. Таким его Серена больше не видела.

– Спорим на двадцатку, – предложила она.

– Давай, – лениво проговорил Корди. – Проиграешь, сегодня я не смеюсь.

– Знаешь, кого Сохилл подсунул Страйду в качестве напарника? Аманду, – сообщила Серена.

Корди заразительно рассмеялся.

– Ой, не могу. Мамочка, да у нее ж сиськи больше, чем у тебя.

– А мужское достоинство у нее покрупнее твоего будет, – парировала Серена. – По крайней мере, так мне говорили.

– Тогда это что-то страшное, – добавил Корди. – Кстати, тебе известно, что ее дружок не погуливает от нее?

– Нет. Я ее ни о чем не расспрашиваю.

– Он домосед. Обожает смотреть телевизор. – Корди зашелся в очередном приступе смеха.

Серена покачала головой.

– Только не болтай особо о ней, ладно, дружок? Похоже, Джонни она нравится. И не забудь про двадцатку.

– Ах так? Ладно. А что касается твоего Страйда, то большинство наших уверены: он не выдержит тут и пары месяцев.

– Плохо вы его знаете! – возразила Серена.

– Зато мы хорошо знаем Лас-Вегас.

Серена не стала спорить. Она сознавала, что Страйд может уйти, но не из-за работы, а по иным причинам.

– Все зависит не от службы, а от меня, – согласилась она. – Точнее, сумеем ли мы с ним ужиться.

– Да, – кивнул Корди. – С мужиком ты или нет, а ребята продолжают называть тебя Колючкой. Если не вслух, то мысленно.

Серена усмехнулась. Слова Корди задели ее за живое. В полиции она пользовалась репутацией, и вполне заслуженной, женщины красивой, смышленой и недоступной. Прозвище Колючая Проволока, или Колючка, ей дали сразу. С первых дней Серена сразу пресекала все попытки поухаживать за ней – где резким словцом, а где и действием. Она выстроила глухой забор вокруг своих эмоций, сделала из себя нечто вроде нераскрываемой сексуальной посылки.

Подобное положение вещей ее вполне устраивало. Серена не доверяла мужчинам. Отец бросил семью, уехал из Феникса, оставив Серену погибать вместе с матерью, подсевшей на кокаин. Некоторое время мать еще старалась держаться, но в конце концов опустилась, и закончилось все тем, что она переехала в хибару возле аэропорта к наркодилеру, индейцу по прозвищу Голубая Собака. Мать вечно была ему должна, постоянного заработка у нее не было, и вскоре она начала расплачиваться Сереной.

О тех днях она предпочитала не вспоминать. Лучшим средством против воспоминаний стала мысль, что их просто не было. Вот почему для своих коллег из полиции Серена стала закрытой книгой. До тридцати шести лет она ни с кем не завязывала романов – не хотела, и нисколько не жалела об этом.

А потом она встретила Джонни.