Казино ты мое, казино

Я отстранила Игорька — расслабься, дурачок, ночью помечтаешь — и пошла на кухню заваривать чай. У Степаныча кофе не было, а заказать его этому маньяку я забыла. Обиженный Игорек затопал следом, подняв с пола пакет, принесенный с собою.

Кривя губы и ворча междометия, стал швырять на стол купленную еду: сыр, хлеб, колбасу, ветчину.

— Тампонов не было, перетерпишь?

Ну о чем разговаривать с дебилом?!

— Слушайте сюда, юноша! Мы с вами ночуем на этой явочной квартире.

Игорек заржал и поперхнулся.

Я продолжала:

— Если будут звонки по телефону, кашляешь взахлеб в трубку и хрипишь. Если тебя называют Степанычем — опять кашляешь, хрипишь и соглашаешься. Короче, темнишь. Пока мы в этой квартире, ведешь себя тихо, разговариваешь почти шепотом. Если умеешь читать — у старикана куча газет стопочкой сложена. Примерно до одиннадцати сидим со светом, после — в темноте. Может прийти гость, нужно его взять.

— Что еще за гость? — зевнул Игорек.

— Я думаю — мужик, с конкретным желанием макнуть дедулю.

— Да понял, не дебил. Он в темноте и не разберет. Я — дедуля, ты — бабуля.

— Этот дед живет один…

Он взял трубку и начал удушливо кашлять.

— Хто? Хто тама? — сипло спрашивал он.

Оглянулся на меня:

— Трубку положили, позорники.

На улице стало смеркаться. Я плотно закрыла занавески, включила свет и телевизор — не очень громко.

— Игорь, у тебя оружие есть?

— Ну!

— Так приготовь, но сразу стрелять не нужно. Хотелось бы взять гостя живым, если придет.

Игорек достал из-за пазухи потертый «ТТ» и, бравируя, стал разбирать и собирать его на диване.

От быстрых движений его руки часы на запястье пускали блики по комнате. Заметив мой взгляд, он гордо стал объяснять:

— Видишь часы? Семьдесят баксов стоят. Мне их подарили. Где они только не побывали! И в воду ронял два раза, и наступал, и пивом заливал. Они у меня уже четыре месяца, а всего два раза отдавал их в ремонт.

Если бы я не зевала в этот момент, то, может быть, и улыбнулась бы.

На улице уже совсем стемнело. Мы продолжали сидеть при включенном свете и закрытых занавесках до одиннадцати. Я заварила полный чайник свежего чая и выключила свет.

Гостя решено было ждать в комнате, сразу же слева и справа от двери.

Я закурила, сидя в кресле, закинув ноги на этажерку с нужными мужскими вещами — какими-то железками. Игорек начал изобретать себе лежбище на полу из ковра и покрывала с кровати. Игры с пистолетом ему уже надоели, и сейчас он доигрывал с колбасой ее последний раунд.

— Будешь? — предложил он мне, кивая на остатки колбасы.

— Нет, спасибо.

— Ну и зря. А ты знаешь, что курящая женщина заболевает раком?

— Ай-ай. Кто же тебя так обманул?

* * *

К двум часам ночи мы уже настолько остервенели друг от друга, что я чувствовала начинающуюся чесотку от одного взгляда на Игорька. Он, сжевав все, что поддавалось его зубам, валялся на полу, задрав ноги на стенку, и шепотом напевал какой-то шлягер.

В это время мы услышали, что к дому подъехала машина. Как была, без обуви, я прошмыгнула на кухню и посмотрела в щель занавесок. Внизу стояла серая иномарка. Почувствовала за спиной запах колбасы — Игорек дышал в затылок.

— Ну отойди, что ли… Что там?

— Осторожнее смотри. Да не толкайся ты.

— А тачка почти как у меня. Знаешь, в чем различие?

— Тихо.

Явственно послышалось движение с той стороны входной двери. Отходить на заранее подготовленные позиции уже было опасно — скрипнут полы, как всегда, некстати, или эта дубина башкой врежется в косяк.

Я продышала на ухо Игорьку:

— Стоим здесь!

— Да понял я.

Уже точно слышался скрежет металла в замочной скважине. Дверь тихо дернулась, затем резко притормозила, кто-то проскользнул и прикрыл ее за собою.

Мы стояли на кухне, прижавшись к стене, справа сразу за дверью. Когда гость вошел, я убрала голову. Игорек и не выглядывал. Он стоял по стойке «смирно», подняв голову и, приоткрыв рот, дышал, убыстряя темп. Напрягался, родненький, перед схваткой. Он сжал мне запястье и показал пальцем на себя — мол, я пойду. Ну-ну, может, и действительно он с девушками только неуклюж, а на самом деле — орел, тигр и Джеки Чан в придачу.

По звукам я поняла, что наш друг миновал коридор. Дождавшись, когда он пошел снова, после остановки, я выглянула — увидела спину и правую руку, проявившуюся в темноте. Мужчина высокий, жилистый. Игорек, надышавшись, оттянул меня за плечо и выглянул сам… Ладонью постучал мне по плечу — наверное, обнадеживал — и ломанулся! Если бы пошел с низкого старта, было бы еще резче.

В два прыжка он очутился перед входом в комнату, издал дикий вопль и пропал в проеме.

Раздался грохот, будто что-то скидывали в кучу, мат, снова грохот.

Я осторожно подошла. В темноте слышалось шевеление, но больше звуков не было.