Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

Управлял «Пайнс» Г. П. Макдональд, владевший в свое время клубом единолично. Но Макдональд поддержал не ту сторону на выборах и поэтому так же, как и Оуни, вынужден был продать клуб. Люди, которым он его продал, соблюдали правило Малыша Хаффа: «Никаких посторонних». Они передали долю в «Пайнс» чикагским мафиози Лесу Крузе и Джону Дрю, которым позже отказали в лицензии на игорную деятельность в Неваде из-за их инвестиций в клуб. Пожалуй, несколько лицемерно, но Совет по контролю за азартными играми штата Невада посчитал, что связь с Хот-Спрингсом так же плоха, как и связь с Аль Капоне.

Макдональд был членом Ассоциации шоуменов – частного закрытого общества для работников карнавалов. Он привлек многих карнавальщиков к работе в «Пайнс», несмотря на то что карнавальное сообщество изобиловало мошенниками и шулерами. Макдональд нанял таких людей, как Джимми Грин, который, как говорили, обладал лучшей ладонью во всей стране: это означало, что он мог удерживать в одной руке две игральные кости обычного размера и менять один набор костей на другой во время игры. Он также привлек Хала Стангера – карнавальщика, много лет промышлявшего различными игорными аферами на дороге, пока «Пайнс» не позволили ему играть в чак-э-лак прямо на полу казино. А еще появился Джеймс Долан – бывший зэк из Далласа, которого все называли «Док» Долан, числившийся в Американской гильдии эстрадных артистов (АГЭА), которая представляла собой профсоюз артистов и танцоров ночных клубов. Впрочем, Долан не принадлежал ни к каким профсоюзам. Он был обыкновенным прохиндеем, разъезжавшим по стране и обманывавшим людей, пока его не арестовали и не посадили в тюрьму в Техасе. После освобождения Долан поступил на работу в далласское отделение АГЭА, связанное с мафией и занимавшееся вымогательством у владельцев ночных клубов в обмен на спокойную трудовую деятельность.

Хейзел выпивала с Джеком Картрайтом и всеми его дружками и слушала дорожные байки – о том, как они играли в «Три карты Монте» или срывали покерные партии, выдавая себя за агентов налоговой службы. Они зарабатывали на жизнь своей смекалкой и при этом наслаждались тем, что делали. Иной жизни они не знали, да и не хотели знать. Им доставляло такое же удовольствие обхитрить кого-то, как и деньги, которые они получали в ходе игры. Хейзел увлеклась их миром. Он казался таинственным, недозволенным, захватывающим.

Всех промышляющих на дороге игроков и карнавальщиков объединяло одно: им не нравился Дэйн Харрис. В Хот-Спрингсе они оказались на вторых ролях перед главным игроком – местным парнем, который провел больше времени на поле для гольфа или за прилавком винного магазина, чем за столом для игры в кости или со стволом 45-го калибра. То были люди, которые во Флориде, Миссисипи или Техасе сами владели клубами. Они проводили свои лотереи, делали ставки на лошадей, рекламировали призеров или грабили банки. У себя на родине они являлись большими шишками. И одного за другим их выдворили с родной земли либо закон, либо соперничающие группировки. Один за другим они добрались до Хот-Спрингса. Считалось, что здесь такому парню, как Хал Стангер, чертовски повезло: ему удалось заполучить в свое распоряжение чак-э-лак в таком захолустном казино, как «Пайнс». Все они чувствовали себя в стороне от настоящей игры.

НАДО СКАЗАТЬ, ЧТО ДЭЙН не слишком жаловал «Пайнс». Он видел в них прямую конкуренцию «Бельведеру», где теперь арендовал у владельцев помещение за полторы тысячи долларов в день и управлял собственным казино во время скачек. По его мнению, никакой необходимости в двух клубах, расположенных через дорогу друг от друга, на шоссе за городской чертой, не было. Возможно, из-за связи с синдикатом, а может, из-за того, что Оуни купил небольшую часть акций, но по какой-то причине Дэйн позволил «Пайнс» функционировать. Однако он сильно осложнил жизнь владельцам. Он не дал возможность «Пайнс» пользоваться его игровыми автоматами и не поставлял им алкоголь, поэтому им пришлось искать выпивку самим у другого поставщика, готового нелегально оптом продавать им спиртное. И как только возобновились скачки, Дэйн запустил работу в «Бельведере». В период между «Бельведером» и «Тауэром» Дэйн вложил достаточно денег для привлечения знаменитых артистов, а значит, лишил привлекательности такие клубы, как «Пайнс».

ДЖЕК ПЕРЕШЕЛ ИГРАТЬ В «ТАУЭР» и просадил так много денег, что попросил Дэйна Харриса позволить ему поработать дилером по другую сторону стола. Уже несколько месяцев Джек работал в клубе, и вот Хейзел сообщает, что ее выставили из дома, который он ей оплачивал. У него возникла идея: он поселит ее у себя, в доме, где жил с больной матерью. Он уволил женщину, которая за ней ухаживала, и Хейзел могла бы присматривать за матерью в обмен на то, что будет жить у него. Но Джек не хотел перевозить к себе ее сыновей. Он предложил, чтобы они жили отдельно, в маленьком домике с дешевой арендой поблизости, – он знает один такой.